Максим Кисловский - Адвокат шайтана. сборник новелл

— Скажите, Вадим, — вдруг очень осторожно спросил Бердников. — А когда у вас был первый сексуальный опыт?

От неожиданного вопроса, который прозвучал сразу после того, как Рудольф Карлович сделал паузу, Вадим застенчиво улыбнулся. Опять достав из кармана носовой платок, он приложил его к своим глазам. За всё это время они заметно слезились. Болезненно слезились. Убрав платок в карман, он посмотрел на людей в белых халатах и ответил:

— В двадцать четыре года.

— То есть всего лишь около трёх лет назад? — не скрывая своего удивления, спросил Борис Константинович. — А с кем?

— Можно, я не буду отвечать на этот вопрос? — опустив глаза снова в пол, скорее ответил, нежели спросил Вадим.

Возникла недолгая и неловкая пауза. Врачи, переглянувшись друг с другом, закивали головами.

— А давно вы начали совершать половые акты с мёртвыми женщинами? — задал следующий вопрос Рудольф Карлович.

— Чуть больше года назад, — спокойно ответил Вадим.

— У вас никогда не возникало чувства отторжения к ним? — продолжал расспрос Рудольф Карлович.

— Вы имеете в виду запахи? Нет, от некоторых живых людей пахнет гораздо ужаснее.

— Я несколько расширю вопрос своего коллеги, — снова в беседу вступил Борис Константинович. — Ваше влечение к мёртвым было сильнее, чем к живым женщинам?

— Да, наверно, — каким-то совсем обессиленным хриплым голосом ответил Вадим. — Это началось ещё с той далёкой детской надежды… Тогда я был влюблён в школе в свою одноклассницу. Она была красивой девочкой и нравилась всем. Я не был среди тех, кто бы мог быть чем-то интересен ей. Кому я мог понравиться? Небольшого роста, болезненный мальчик. За десять лет учёбы с ней в одном классе я так и не сидел с ней за одной партой… В те времена по ночам, перед тем, как заснуть, я мечтал о том, как мы будем с ней вместе. И неожиданно я пришёл к мысли: хорошо, если бы она была мёртвой, никому не нужной и такой доступной для меня. Позже я даже не заметил, как, эта мысль распространилась и на всех девушек, в которых я влюблялся. Мёртвыми они бы остались нужными только мне.

— У вас было влечение только к определённым типам женщин? — спросил Борис Константинович, чувствуя, что уловил момент откровенности пациента. — Вы влюблялись в кого-то конкретно?

— Ну да, — не глядя на врачей, усмехнулся Вадим. — Всё, как у обычных людей. На некоторых я даже не обращал никакого внимания. Что касается моей последней возлюбленной, то она была моей единственной и неповторимой. Мне никто был больше не нужен, кроме неё. Я поклялся ей в вечной любви… Но я нарушил эту клятву. Я изменил ей в ночь перед тем, как меня задержали. Она не простила мне это. Поэтому меня разоблачили.

На этом врачи исчерпали свои вопросы и смотрели на Вадима молча. Борис Константинович начал делать пометки в своих записях, а Рудольф Карлович стал что-то нашёптывать Якову Ефимовичу на ухо. С минуту в кабинете судебно-психиатрических экспертиз городского психдиспансера висела тишина. Вадим, посмотрев на людей в белых халатах, тихо произнёс:

— Ну вот, теперь вам известна вся правда. Скрывать мне от вас больше нечего. Если, конечно, что-то забыл… Спрашивайте. Времени у вас для этого осталось немного.

Вячеслав Лукьяненко после недолгого просмотра своей пьяной физиономии в мутном зеркале опустил свой взгляд в раковину. Рвотная масса продолжала бурлить под струёй воды из крана, распространяя по туалетной комнате резкий кислотный запах. Было очевидно, что раковина забилась извергнутыми из желудка непереваренными остатками пищи и придётся прочищать трубу.

— Дневальный! — заорал Лукьяненко, приоткрыв дверь туалета.

Через несколько секунд в коридоре загремел топот солдатских сапог. Посетители, сидевшие вдоль стен на лавках, повернули головы в сторону выхода, откуда выскочил прыщавый юноша в солдатской форме и подбежал к двери туалета.

— Товарищ майор, рядовой Ракитин по вашему приказанию прибыл, — доложил взъерошенный солдат и испуганно посмотрел на пьяного офицера, выглядывавшего из дверной щели.

— Ты почему, сука, за порядком не следишь? — тихо спросил Лукьяненко. — Тут кто-то в раковину наблевал. Я тебя за такое на гауптвахте сгною, понял? Срочно займись. Об исполнении доложить.

— Есть, — ответил солдат и, прикусив губу, зашёл в туалет.

Стараясь выглядеть трезвым, Лукьяненко, насколько это было возможно, придал своему лицу серьёзный вид и быстрым шагом пошёл в кабинет следователя Вахтанга Мамрикашвили, который был расположен в самом конце коридора. Проходя мимо кабинета другого своего сослуживца, следователя Михаила Шестопалова, Лукьяненко обратил внимание через приоткрытую дверь на то, что возле стола Шестопалова сидит и курит коротко остриженный молодой человек, небрежно вскинув ногу на ногу. Откинув голову назад, парень старался пускать дымовые кольца в потолок. Самого Шестопалова в кабинете не было.