Елена Хаецкая - Подлинная история королевы Мелисенты Иерусалимской

Джауфре вошел, печальный и красивый, как всегда. Со сдержанным почтением приложился к руке ее величества, после чего уселся в изящной позе и принялся вздыхать.

— Вообразите себе, ваше величество, — заговорил он неторопливо, — я нашел ее.

— Кого?

— Графиню Триполитанскую!

Заглянув в зал, Агнес делала королеве таинственные знаки.

— Ступайте, дитя, — молвила королева, — да будут все грехи на мне одной. Делайте, что вам велено.

Агнес убежала.

Джауфре, терпеливо дождавшийся конца этого малопонятного диалога, подхватил нить разговора точно на том месте, где вынужден был обронить ее.

— Она находится при дворе графа Тулузского.

— Кто?

— Графиня Триполитанская!

Дав себе наконец труд вникнуть в тему беседы, Мелисента фальшиво улыбнулась.

— Так вы, должно быть, счастливы, мой друг?

— Увы! — Он развел руками. — Теперь, когда я обрел ее, я еще дальше от цели, чем прежде. Как объясниться с нею? Все мои стихи никуда не годятся, ведь я посвящал их Принцессе Грезе, которая находится столь далеко от меня. Она — графиня Триполитанская! А кто я? Бедный рыцарь!

— Напишите новые стихи, — подсказала королева, прислушиваясь, не несут ли ей вести о Балдуине.

— Ничего иного мне не остается.

— Я от души желаю вам счастья, — намекнула Мелисента на свое желание избавиться от куртуазного гостя.

С присущей ему чуткостью безупречный рыцарь раскланялся и вышел.

И вовремя!

Вихрем пронеслась по анфиладам дворца Агнес. Сорвав на бегу берет, она крикнула королеве:

— Убит!

И скрылась в гардеробной, дабы поскорей переодеться.

Вот как случилось, что Агнес и Райан убили Балдуина.

По приказу королевы, шут и придворная дама направились в Алеппо. Они шли таясь, ибо опасались встретить сарацинов, которым Мелисента обещала подарить свою фрейлину. Однако вскоре они увидели на дороге торжественную процессию, направлявшуюся в Иерусалим. Впереди ступали двое несторианских монахов из обители святого источника в Алеппо, следом — дева Евангелина в белых одеждах. Она вела исцеленного юношу. Замыкали шествие шумно гомонящие «мамочки», которые требовали, чтобы им немедленно вернули «их мальчика».

Райан замешкался, но Агнес не растерялась.

— Быстро, — прошипела она, — вливаемся в процессию, подбираемся к Балдуину и…

В глазах Райана застыла неуверенность. Схватив шута за руку, Агнес потащила его на дорогу и подтолкнула. Вот уже показалась из-за поворота дороги белая громада Иерусалимского храма… Еще несколько шагов — и будет поздно.

С внезапно вспыхнувшей безумной решимостью Райан метнулся вперед и ударил Балдуина ножом под левую лопатку. Изо рта юноши вытекла кровь; он повалился на бок, запятнав белые одежды Евангелины. С воплем гнева и боли женщины из гулящего гарема полоснули Райана по горлу. Умирая, тот, как ему было заранее велено находчивой Мелисентой, проклял королеву Матильду Английскую. Ибо убивая собственного сына, Мелисента преследовала две цели: избавиться от соперника и скомпрометировать Плантагенетов.

Все произошло слишком быстро и неожиданно. Все обступили Балдуина, ужасаясь его безвременной гибели, наступившей как раз в тот миг, когда ему предстояло обнять вновь обретенную мать. Ловкую же Агнес де Вуазен никто не заметил, и та сумела скрыться.

— Одевшись как подобает королеве, в парадные одежды, Мелисента вышла из города. Это был торжественный, церемониальный выход, со свитой, под пение труб. Мелисенте пришлось приложить немало усилий, чтобы подавить нетерпение и скрыть обуревавшие ее чувства.

На дороге у стен Иерусалима «мамочки» громко рыдали, рвали на себе волосы и посылали проклятия Евангелине, которая забрала «их мальчика» и не сумела уберечь его. Под деревом в неловкой позе валялся мертвый шут. Мелисента обратила на него внимания не больше, чем на падаль.

Плакальщицы расступились, освобождая королеве дорогу. Та подошла к мертвому сыну и долго смотрела в его молодое лицо.

Стоявшая рядом на коленях Евангелина подняла голову. Черные глаза, полные внутреннего света, испытующе глядели на Мелисенту. Тихий голос произнес:

— Неужели вы не узнаете этого юношу, ваше величество? Ведь он так похож на вас!

Мелисента открыла уже рот, чтобы ответить, как и собиралась, «нет», но под лучами властного света веры, исходившего от Евангелины, королева дрогнула.