Владимир Сорокин: Мишень

Марат снова щелкнул самодрачкой впустую:

— Во, сука. Отсырела.

Гоша смотрел в глаза крысы. Сердце его вдруг сжалось, дурнота подступила, и противная зыбь мурашек проползла по рукам к кончикам пальцев.

Крыса опустила голову, вжалась в черное днище.

— Хорош, давайте ставить, — Сопля пошевелил костер палкой.

Марат и Сега взялись за бидон.

— Подождите, — произнес Гоша чужим, срывающимся голосом.

— Чего? — не понял Сега.

— Отпустите ее.

— Че-е-го? — скривил рот Марат, поднимая бидон. — Ты чего, Скелет, контузился? А ну — отзынь на два метра!

— Перезанимался, бля! — усмехнулся Сопля желто-розовыми, нечищенными зубами.

Гоша встал перед костром, загораживая им дорогу:

— Вы… это… отпустите ее…

Сега и Марат поставили бидон, непонимающе уставились на Гошу. Голова его вздрагивала, губы побелели, дергались.

— У него что, припадок? — Сега обернулся к Сопле.

— Голодный, ёптать… — усмехался Сопля. — Иди воруй!

Сжимая правой рукой портфель, левой Гоша дотянулся до своего горла, сжал, сдерживая рыдания:

— Пожалуйста… очень… оч-чень… пожалуйста…

Трое уставились на него.

Костер потрескивал, разгораясь.

Гоша стремительно понял, что надо что-то дать им. Сунул руку в карман, вытащил стеклянный шар.

— Вот… я вам… я дам. Вот! — дрожащей рукой он протянул шар.

Тусклое сентябрьское солнце отразилось в шаре.

Сега взял шар, повертел, подкинул:

— Тебе чего, крыса нужна?

Гоша кивнул.

— Ну, бери… — Сега убрал шар в карман, переглянулся с друзьями. — Нам не жалко.

Трое рассмеялись, как по команде.

— Пошли, робя, в расшибец резанемся! — Сега мотнул головой и двинулся к забору.

Марат повертел пальцем у виска и пошел следом.

— Пей порошки, ёптать! — громко посоветовал Сопля, и трое снова рассмеялись.

Переговариваясь и посмеиваясь, они пролезли в забор, мелькнули между ивами и пошли по направлению к детдому.

Гоша остался стоять рядом с бидоном. Подождал, пока голоса парней стихнут. Заглянул в бидон. Крыса сидела неподвижно. Он взялся за горловину бидона, слегка тряхнул. Крыса вздрогнула. Но не подняла головы. Гоша посмотрел на костер, облегченно разжал губы, облизал их.

— Ну вот… — пробормотал он, кинул портфель на битые кирпичи, взялся за бидон и осторожно положил его на бок.

В бидоне громко зашуршало. Крыса выбралась из него, слегка приподнялась на задних лапах, понюхала воздух. Глянула на Гошу. И замерла, пошевеливая усиками. Черные, влажные глазки ее глядели пристально. В крысином взгляде была какая-то высокая неподвижность — как у птиц. Гоша тоже замер и смотрел в крысиные глаза. Крыса опустилась на четыре лапы. И небыстро побежала, волоча светло-серый хвост. Но не в черные подвалы, а сверху по кирпичному месиву, по доске, через кучу угольного шлака, по битому, проросшему травой асфальту — к забору, прочь от складов.

— Ты куда? — пробормотал Гоша и неожиданно для себя подхватил портфель и побежал за ней.

Крыса пролезла под забором, обогнула толстый, накренившийся ивовый ствол и потрусила по дороге, усыпанной белым щебнем и черным шлаком. Дорога эта вела к Сокольникам, Гоша ездил по ней пару раз на велике Кольки Зотова.

— Ты чего, в Сокольники собралась? На толчок? Там крыс много… Потому что питания достаточно… — Гоша легко догнал крысу.

Он ожидал, что она бросится от него в сторону, в заросли бузины и покрасневшего боярышника. Но крыса продолжала неспешно трусить по дороге.

— Ты чего — глухая? — Гоша быстрым шагом пошел рядом с крысой.

Крыса не обращала на него никакого внимания. Глаза ее сосредоточенно смотрели одновременно вперед и по сторонам, лапы равномерно перебирали по неровной дороге, хвост волочился с еле слышным шорохом. Гоша никогда не видел так близко бегущую крысу. Он шел быстрым шагом рядом с ней, помахивая портфелем.

— Не боишься меня? — он наклонился, на ходу разглядывая крысу.

Серая шерсть на ее спине была густой, волосатой, а к подбрюшью светлела и укорачивалась, становясь почти белой. Белой шерсти было немного и на мордочке, возле усов. Нос у крысы был розовато-лиловый, пятачком, как у поросенка.

— Может, ты дрессированная? — спросил Гоша.

Крыса бежала.

Гоша обогнал ее и выставил впереди барьером свой черный новый коленкоровый портфель с двумя блестящими замками. Упершись в портфель, крыса понюхала его, быстро обежала и так же неспешно потрусила дальше.

— А если машина поедет? — спросил крысу Гоша.