Алексей Саморядов - Праздник саранчи

Майкл с кляпом во рту лежал на спине. Махотин и Николай затягивали на нем узлы.

— Все хорошо, Майкл, уже все кончилось, все в порядке, не волнуйся, — успокаивал его Николай.

Сафронов, склонившись, погладил ласково Майкла по голове, улыбнулся:

— Хэлло…

Двухэтажный особняк, окруженный высоким бетонным забором, во дворе две огромных овчарки на свободе. К задним воротам, там, где, у забора мусорные баки, подошел Потемкин с прутиком в руках, потихоньку поскреб им по железным воротам. Зашуршала галька во дворе, огромные псы примчались, залаяли, высовывая из-под ворот оскаленные морды. Якут подразнил собаку прутом, вдруг схватил ее за морду и выволок через узкую щель под забором. Поднял ее за загривок в воздух, цыкнул на нее, и собака затихла. Вторая во дворе тоже замолчала. Потемкин отпустил собаку, она отбежала, виляя хвостом… Сафронов и Николай уже подсаживали на забор Махотина…

Роберт проснулся, прислушиваясь удивленно. Рядом дышал кто-то. Он быстро включил ночник. Рядом с ним на кровати полулежал Филипп Ильич. Засунув холодный наган под одеяло, он сказал Роберту:

— Т-с-с… — и прислушался.

Сафронов встал на одно колено перед дверью и прицелился из карабина в замок. Николай вставил между стволом и дверью подушку. Она заглушила выстрел. Дверь отскочила вовнутрь, перья из подушки влетели фонтаном в дверь. Пуля пробила еще одну дверь, стеклянную стену в конце зала и погасила фонарь на столбе за домом.

Выбежал, вытаскивая револьвер, усатый охранник, упал, сбитый бегущими с винтовками людьми. С разбегу они вышибли еще одну дверь, она упала плашмя, придавив еще одного охранника. Сафронов и Потемкин наставили винтовки, дверь в спальную медленно отворилась, и Филипп Ильич осторожно вывел уже одетого Роберта…

Все пленные сидели перед костром, глядели с тревогой то на огонь, то на зияющую яму, откуда их достали, на суровые лица людей с винтовками. Сафронов говорил им, а Николай переводил, и ужас охватывал их.

— Я не знаю, что вы за люди и почему с оружием ходите. Может быть, вы все очень опасные! И я бы не трогал вас! — Сафронов говорил извиняющимся голосом. — Но вы у меня камни украли и тем обидели меня. Должен я, чтобы от обиды очиститься, кровью вашей умыться! — он помолчат. — Убью каждого из вас, и душа моя успокоится…

Ореховый «Кадиллак» стоял в тихой улице. Редкие прохожие шли по тротуарам. Было чистое солнечное утро. За рулем сидел Николай, сзади между Потемкиным и Сафроновым сидел Роберт. Подъехала машина, из нее вышел мужчина с «дипломатом» и подошел к ним. Он был похож, как две капли воды, на Роберта. Сафронов взял у него «дипломат», и Николай тронул машину.

— Что, брат твой тоже ювелир? — спросил Сафронов, разглядывая пачки с деньгами, лежавшие в «дипломате».

— Нет, у него строительная компания, — хмуро отозвался Роберт. — Можете не считать, там ровно двести тысяч.

«Кадиллак» остановился.

— Переведи ему, — сказал Сафронов Николаю. — Зла на нас не держи, сам виноват, слава Богу, живы все. Сто тысяч, как договаривались, а сто — это штраф, понял? Бизнес любит честных!

Потемкин открыл бутылку коньяка и налил полный стакан. Сафронов передал его Роберту, тот смотрел удивленно.

— Пей! — сказал Сафронов. — Чтобы обиды между нами не было.

Роберт стал пить, выпил, закашлявшись.

— О'кэй? — спросил Сафронов.

— О'кэй.

— Иди!

Роберт вылез из машины. Она тронулась. Роберт стоял, глядя ей вслед. Отошел с дороги и, быстро пьянея, сел на газон…

Волны шли по океану, и на волнах кричали пеликаны. Сафронов зашел в воду по колени и, зачерпнув, умылся. Подошедшая волна обдала с ног до головы и его, и Николая с Махотиным, и Филиппа Ильича, заметалась, как ребенок. Потемкин, сидя на песке, курил трубку и щурился от солнца…

Они вышли из магазина, одетые с иголочки. Нэнси засмеялась, увидев их, но они вдруг завалили ее коробочками, свертками и пакетами с подарками…

Все вчетвером и Нэнси неслись на маленькой машинке с «русских горок», и все хором вопили от ужаса…

Они сидели в кинотеатре и смотрели фильм про кролика Роджера, и, когда зажегся свет, Филипп Ильич тайком вытер слезу…

Нэнси и Николай стояли на высоком пирсе. Солнце садилось за океан…

Голые девушки плясали в ряд под сумасшедшую музыку. Дым стоял в кабаре. Сафронов, Потемкин и Филипп Ильич сидели за столом у самой сцены и пили шестую бутылку шампанского… А Филипп Ильич тайком показал пачку денег хорошенькой официантке…