Василий Аксенов - Кесарево свечение

ГРОМКИЙ ГОЛОС НАТАЛЬИ АРДАЛЬОНОВНЫ. Славка, представь себе, у меня ничего не болит! Видишь, прыгаю по ступенькам! Хоп-хоп! Ой-ой! Это просто камешек в туфлю попал. Ну, на сколько я сейчас выгляжу?

ГОЛОС МСТИСЛАВА ИГОРЕВИЧА. На все свои бальзаковские.

ГОЛОС НАТАЛЬИ АРДАЛЬОНОВНЫ. Ехидина! Но на сорок с чем-то тяну, ну, не правда ли? Ну скажи, скажи, на сорок девять, да?

ГОЛОС МСТИСЛАВА ИГОРЕВИЧА. Меньше, меньше. Лучше, лучше. Ницше, ницше.

С этими словами супруги поднимаются на веранду.

НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА. Вот потеха, мне показалось сейчас, что по дому два каких-то холозагора прокатились или олеожара – из тех, что меня пугали в далеком прошлом, пока я не поняла, что это просто симпатичные галлюцинации. Ты ничего не заметил, Славка?

МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ. Что-то мелькнуло, похожее не то на Петуха, не то на Попугая. Может быть, и тот и другой вместе. Не нужно пугаться, дорогая. Мне, например, не страшно. Уж если я в свое время не испугался, когда одному из этого разряда пришло в голову семьдесят лет назад скатиться с горы в Нью-Гемпшире, чтобы организовать всех оставшихся психов в барельеф застывающей «немой сцены». До сих пор не понимаю, как мне удалось смотаться из-под его хлыстика.

НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА. Может быть, это нас наша молодежь разыгрывает?

МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ. Вторые? (Поеживается.) Вторые и игра? Несовместимо. Но ты не волнуйся, Какаша, ведь мы все-таки со всех сторон сейчас окружены виртуальной реальностью – не так ли? Иной раз и не поймешь, где тут живой поп, а где покойная попадья.

НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА. Ну хорошо, как у тебя было в Аделаиде, или где ты там был сегодня?

МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ. Я произнес речь. Как всегда, standing ovation. [152]

Там было открытие памятника нашей «Авроре». Все-таки здорово, что ее жертвенный подвиг до сих пор не забыт. Вся эта молодежь, сорока-, пятидесятилетние ребята и девчонки хором пели твою старую песню «Аврора, суровая дева морей»!

НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА (лукаво). И никто не пукнул? Никто не подпустил шептуна?

МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ. Вот кто у нас настоящая ехидина! Наталья Ардальоновна! Вместо того чтобы гордиться своим мужем, вечно подкалываете! Ну да ладно, лучше расскажи, как там было в Лондоне? Или где ты там была сегодня?

НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА. Как всегда, собрались в Букингеме. Его Величество Билл был очень мил, хотя быстро смотался. Объясняют вестибулярным воспалением, но, кажется, чистый геморрой. Представляешь себе, Билл – который мальчишкой так за мной гонялся, уже геморроидальный старик! Поступь истории! Остались одни дамы: Ее Величество Кукабурра, принцессы, фрейлины, премьер-министр, текстильщицы, доярки. Женщина Двух Столетий была в центре внимания.

МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ. И никто не напрудил лужицы?

НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА (хихикает). Был грешок, был, был. Но никто, конечно, не заметил. В приличном обществе полагается не замечать грешков.

МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ. Ну вот и отлично. Старикашки Горелики провели большой плодотворный день. Мир нас не забыл. А сейчас, моя дорогая, пойдем переоденемся для встречи с нашим Гостем. Надеюсь, ты не забыла, что сегодня мы его угощаем настоящим гусем – точно таким же, каким потчевали «арзамасцев», – пропеченным на славу, с хрустящей кожицей. И в сопровождении «Перье-Жуэ».

НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА. А может быть, лучше «Татинже»? Я однажды так надралась «Татинже», всех растормошила до колик. Когда это было, не помню. Вот он, склероз! Такие события выпадают из памяти! Дом, ты не помнишь, когда я надралась «Татинже»?

ДОМ. Всего лишь час назад, мадам, в Букингемском дворце.

НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА. А ведь верно! Нет, Славка, что ни говори, но у нас с тобой чудесный остроумный Дом.

МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ. Вот чем хороша обеспеченная старость: можно обзавестись таким чудесным остроумным Домом.

Хихикая и даже слегка подтанцовывая в предвкушении приятного вечера, старики удаляются во внутренние покои.

Дом, снова в виде почтенного джентльмена-дворецкого, проходит по сцене, зажигает свечи – очевидно, в стиле предполагаемого виртуального ужина – и присаживается к бару.

ДОМ. Все-таки забавные старики. Большую часть своих жизней эти Славка и Какашка Горелики спасались от прессы и от светских тусовок. Всегда темнили со своими отъездами и приездами. Собираются, скажем, в Испанию, а пускают слух, что едут на Мальту. Едут, предположим, в Тбилиси, а друзьям говорят, что их ждут в Афинах. Даже и теперь, когда они, в общем-то, никому не нужны, продолжается то же самое. Утром он заявляет, что направляется в Кейптаун, а сам заказывает орбитоплан до Аделаиды. Так же и она: сетует на китайские формальности в Москве, едет как бы в Копенгаген, а сама делает пересадку на орбите и приземляется в Лондоне. И оба довольны: оторвались, сбили с толку докучливую прессу! Ну что ж, не будем их строго судить, ведь скоро в их жизни произойдет важное интересное событие.