Эдуардо Галеано - Вскрытые вены Латинской Америки

Между тем сельские работники, которые веком раньше осваивали «новые рубежи» Бразилии, раздвигая ее внутренние границы, не были и не стали свободными крестьянами, искавшими кусок собственной земли, как замечает Рибейро, а остались законтрактованными батраками, служившими латифундистам, которые заранее сумели присвоить огромные пустые пространства. Внутренние целинные земли никогда не были доступны — ни в этом случае и ни в других — сельским труженикам. Ради чужих выгод /185/ работники, ударами мачете прорубая путь в сельве, осваивали страну. Колонизация превратилась просто в расширение латифундистских территорий. В период 1950—1960 гг. 65 бразильских латифундистов прибрали к рукам четвертую часть новых земель, включенных в сельскохозяйственное производство[128].

Противоположность принципов внутренней колонизации отражает одно из самых главных различий в моделях развития Соединенных Штатов и Латинской Америки. Почему север богат, а юг беден? Рио-Гранде — не просто географическая граница. Породила ли глубокие различия между северной и южной частью Западного полушария в наши дни, словно бы подтверждающие предсказание Гегеля о неизбежной войне между этой и той Америкой, империалистическая экспансия Соединенных Штатов или они имеют более глубокие корни? Совершенно очевидно, что на севере и на юге еще в колониальные времена возникли очень несхожие по структуре, образу жизни и целям общества[129]. Те, кто приплыл на «Мэйфлауэре», пересекли океан не для того, чтобы отыскивать сказочные сокровища или уничтожать индейские цивилизации, не существовавшие на севере Америки, а для того, чтобы обосноваться там со своими семьями и воспроизвести в Новом Свете ту систему жизни и труда, к какой они привыкли в Европе. Это были не джентльмены удачи, а первопроходцы, они приходили не завоевывать, а колонизовать; они создавали «колонии поселенцев». Известно, конечно, что в ходе дальнейшего освоения земель к югу от бухты Делавэр они создали и рабское плантационное хозяйство, сходное с тем, что появилось в Латинской Америке, но с той разницей, что в Соединенных Штатах центром тяжести с самого начала были фермы и мастерские Новой Англии, откуда потом вышли солдаты победоносных армий в Гражданской войне XIX в. между северными и южными штатами. Поселенцы Новой Англии, этого изначального ядра североамериканской цивилизации, никогда не выступали в роли колониальных агентов европейского капитализма, с самого начала они добивались своего собственного развития и развития своих новых земель. Тринадцать северных /186/ колоний служили прибежищем для масс европейских крестьян и ремесленников, которых развивающаяся метрополия выбрасывала с рынка труда. Свободные работники составили основу нового общества за океаном.

Испания и Португалия, напротив, имели в избытке рабскую рабочую силу в Латинской Америке. К рабам-индейцам добавились массы рабов-африканцев. На протяжении столетий армии безработных крестьян были готовы к перемещению в центры производства: процветающие зоны всегда сосуществовали с зонами застоя — в зависимости от увеличения или уменьшения экспорта драгоценных металлов или сахара, — и застойные зоны отдавали рабочие руки районам, шедшим на подъем. Такая структура существует и в наши дни, и она и в настоящее время определяет низкий уровень заработков из-за избытка безработных на рынке труда и не позволяет расширяться внутреннему рынку потребления. К тому же в отличие от пуритан Севера господствующие классы колониального латиноамериканского общества никогда не ориентировались на внутреннее экономическое развитие. Их доходы устремлялись вовне, они были больше привязаны к иностранному рынку, чем к собственному дому. Земельные собственники, владельцы рудников, торговцы были рождены, чтобы делать одно дело: снабжать Европу золотом, серебром и продовольствием. Грузы двигались по дорогам в одном-единственном направлении: к портам, чтобы уплыть затем на заокеанские рынки. Это так же служит ключом к объяснению развития США, как и к пониманию причин раздробленности Латинской Америки, поскольку наши центры производства не соединялись друг с другом, а словно бы расположились на концах раскрытого веера, ручка которого находится далеко отсюда.

С полным правом можно сказать, что 13 северным колониям не было бы счастья, да несчастье помогло. Их исторический опыт показал, как много значит родиться незначительной колонией. Ибо в Северной Америке не было ни золота, ни серебра, ни индейских цивилизаций с плотно населенными центрами и готовой рабочей силой, ни тропических, сказочно плодородных почв в прибрежной полосе, — ничего этого не нашли там английские колонисты.