Эдуардо Галеано - Вскрытые вены Латинской Америки

10. Гаити — самая бедная страна Западного полушария. Здесь больше мойщиков ног, чем чистильщиков сапог: дети за жалкую монетку моют ноги босым клиентам, которые не носят обуви, так что и чистить нечего. Средняя продолжительность жизни гаитянцев — чуть больше 30 лет. Из каждых 10 жителей Гаити 9 но умеют ни читать, ни писать. Сельскохозяйственную продукцию для внутреннего потребления выращивают на крутых склонах гор; для экспорта — на плодородных равнинах: лучшие земли отводятся под кофе, сахарный тростник, какао и другие культуры, в которых нуждается североамериканский рынок. На Гаити никто не играет в бейсбол, но Гаити — главный мировой производитель бейсбольных мячей. В стране полно мастерских, где дети работают за 1 доллар в день, собирая кассеты и электронные приборы. Разумеется, эти товары тоже идут на экспорт, и, естественно, экспортируются и получаемые от этого прибыли, из которых на Гаити остается только доля, причитающаяся организаторам террора. Малейшее проявление протеста чревато в этой стране тюрьмой или смертью. Как это ни выглядит невероятным, но реальная заработная плата гаитянских трудящихся, и без того мизерная, уменьшилась в период между 1971 и 1975 гг. на одну четверть [9]. Знаменательно, что в это же время в страну /374/ происходил новый наплыв североамериканского капитала.

Мне вспоминается передовая статья в одной буэнос-айресской газете, появившаяся года два назад. Старая консервативная газета рычала от ярости, потому что в одном международном документе Аргентина была представлена как слаборазвитая и зависимая страна. Как можно, возмущалась газета, ставить на одну доску просвещенное, процветающее общество белых людей с такой бедной, населенной неграми страной, как Гаити?

Нет сомнения, разница между обеими странами огромная, хотя она имеет мало общего с критериями, свойственными спесивой олигархии Буэнос-Айреса. Но при всех различиях и противоречиях, какими бы существенными они ни были, Аргентина не может вырваться за рамки порочного круга, который душит латиноамериканскую экономику в целом, и никакие словесные заклинания не могут вырвать Аргентину из той реальности, в которую включены — кто больше, кто меньше — все страны региона.

В конце концов нельзя не согласиться, что массовые убийства, учиненные генералом Виделой, не намного более цивилизованные, чем творимые «Папой Доком» Дювалье и его преемником на троне, хотя надо признать, что репрессии в Аргентине проводятся на более высоком технологическом уровне. Но в главном обе диктатуры выполняют одну и ту же задачу: они поставляют дешевые рабочие руки на международный рынок, требующий дешевых продуктов.

Едва придя к власти, диктатура Виделы поспешила запретить забастовки и ввела свободу цен, ограничив одновременно рост заработной платы. Пять месяцев спустя после государственного переворота новый закон об иностранных инвестициях поставил в равные условия иностранные и национальные предприятия. Свободная конкуренция покончила, таким образом, с «несправедливым», «невыгодным» положением, в котором находились транснациональные корпорации по сравнению с местными предприятиями — такие, например, как «беззащитная» «Дженерал моторз», чей мировой объем продаж равен ни много ни мало всему валовому национальному продукту Аргентины. Так же свободен теперь, при незначительных ограничениях, перевод прибылей за границу и репатриация инвестированного капитала. /375/ К моменту, когда режим в Аргентине отпраздновал первую годовщину своего существования, реальная заработная плата уменьшилась на 40%. Этот результат был достигнут с помощью террора. «Пятнадцать тысяч пропавших без вести, десять тысяч арестованных, четыре тысячи убитых, десятки тысяч изгнанных — таковы голые цифры, свидетельствующие об этом терроре» — это фраза из открытого письма писателя Родольфо Вальша от 29 марта 1977 г., обращенного к трем членам правящей хунты. В тот же день Вальш был похищен и навсегда исчез.

11. Из достоверных источников известно, что лишь ничтожная часть новых прямых иностранных инвестиций в Латинской Америке действительно поступает из той страны, которая их вкладывает. Согласно исследованиям, опубликованным Департаментом торговли Соединенных Штатов, только 12% фондов отпускаются в таком случае североамериканским головным предприятиям, 22% приходятся на долю прибылей, полученных в Латинской Америке, а остальные 66% берутся из источников внутреннего кредита и особенно кредита международного [10]. Та же пропорция характерна для инвестиций из Западной Европы и Японии; причем надо иметь в виду, что зачастую 12% инвестиций, которые поступают от головного предприятия, не что иное, как результат передачи уже использованного оборудования, или же он попросту включает произвольную котировку, по которой предприятия продают ноу-хау на промышленное оборудование, патенты, право использования торговой марки. Таким образом, транснациональные корпорации не только присваивают внутренний кредит стран, где они действуют, в обмен на довольно сомнительный вклад капитала, но и приумножают их внешний долг.