Эдуардо Галеано - Вскрытые вены Латинской Америки

Цена технологической зависимости во многих отношениях очень высока, в том числе в звонкой монете, хотя подсчитать это довольно трудно из-за многочисленных махинаций, к которым прибегают компании, декларируя переводы финансов за границу. Официальные данные показывают, однако, что утечка долларов, уплаченных за техническую помощь Мексикой, в 1950—1964 гг. увеличилась в пятнадцать раз, а новые инвестиции в техническое развитие за тот же самый период даже не удвоились. Три четверти иностранного капитала в Мексике сегодня приходится на обрабатывающую промышленность; в 1950 г. этот показатель равнялся одной четвертой. Такая концентрация капиталовложений в промышленности означает лишь развитие на основе второсортной технологии, за которую страна платит как за первоклассную. Автомобилестроение выкачало из Мексики тем или иным способом миллиард долларов, но один служащий североамериканского профсоюза автомобилистов, осмотрев новый завод «Дженерал моторз» в Толуке, написал затем: «Он хуже, чем устаревший. Хуже, потому что он продуманно устаревший, с тщательно спланированной устарелостью... Мексиканские заводы сознательно оборудуются машинами с низкой производительностью» [99]. Как же должна быть признательна Латинская Америка компаниям «Кока-кола» или «Пепсико», которые сдирают со своих концессионеров огромные деньги по статье промышленных лицензий только за то, что снабжают их пастой, которую на месте растворяют в воде, смешивают с сахаром и газируют? /342/

«Растите вместе с Бразилией!» Огромные рекламы в нью-йоркских газетах призывают американских дельцов участвовать в стремительном росте гиганта в тропиках. Сан-Паулу даже ночью едва смыкает веки; в ушах у него — оглушительный грохот стройки; фабрики и небоскребы, мосты и дороги возникают внезапно, словно дикие побеги пробиваются сквозь жар земли. Однако правильнее было бы перевести этот рекламный лозунг так: «Растите за счет Бразилии!» Развитие — это банкет для немногих, роскошный блеск его обманчив, а лучшие блюда пожирают иностранцы. В Бразилии насчитывается уже более 90 млн. жителей, до конца века ее население удвоится, а современные заводы сокращают рабочую силу; не затронутые реформами латифундии, захватив землю во внутренних районах, тоже не дают людям работы. Мальчик в лохмотьях блестящими глазами глядит на самый длинный в мире туннель, только что построенный в Рно-де-Жанейро. Мальчик-оборвыш справедливо гордится своей страной, но сам он неграмотен и ворует, чтобы прокормиться.

По всей Латинской Америке вторжение иностранного капитала в промышленность, встреченное в свое время с энтузиазмом, сделало еще очевиднее различия между «классическими моделями» индустриализации, какими они предстают через призму истории ныне развитых стран, и особой моделью развития в Латинской Америке. Система отчуждает людей, однако промышленность позволяет себе роскошь пренебрегать рабочей силой в большей степени, чем в Европе [100]. Не существует никакой разумной взаимосвязи между наличием рабочей силы и применяемой технологией, за исключением того, что использование самой дешевой в мире рабочей силы дает монополиям прибыль. В результате — богатые земли, богатейшие недра и нищие люди в этом царстве изобилия и неприкаянности; полное обнищание трудящихся, которых система выкидывает на обочину дороги, сводит на нет развитие внутреннего рынка и бьет но заработной плате. /343/ Увековечение существующего режима землевладения не только обостряет хроническую проблему низкой производительности сельскохозяйственного труда из-за заброшенности земель и потерь капиталов в огромных непроизводительных поместьях, и из-за рассредоточенности рабочей силы по многочисленным минифундиям, но также ведет к мощному и всевозрастающему притоку безработных в города. Сельская безработица превращается в безработицу городскую. Растут бюрократия и нищие поселки, в которых, словно в отстойниках, находят жалкий приют люди, лишенные права на труд. Заводы не дают работы излишкам рабочей силы, но существование этой обширной резервной армии безработных, которой всегда можно располагать по своему усмотрению, позволяет платить зарплату в несколько раз ниже той, что получают североамериканские или западногерманские рабочие. Заработки могут оставаться низкими, даже если увеличивается производительность, а производительность увеличивается за счет интенсификации труда с одновременным высвобождением рабочей силы. Индустриализация «сателлитного» типа носит кризисный характер: население растет с головокружительной быстротой в этом регионе, который имеет самый высокий показатель демографического прироста на планете, но развитие зависимого капитализма — такое путешествие, при котором больше мореплавателей терпит кораблекрушение, чем доплывает до цели; оно выбрасывает на свалку больше людей, чем может включить в этот процесс. Доля трудящихся, занятых в обрабатывающей промышленности, относительно всего латиноамериканского активного населения уменьшается, вместо того чтобы увеличиваться: в пятидесятые годы она насчитывала 14,5%, сегодня — только 11,5% [101]. В Бразилии, согласно недавно проведенному обследованию, «потребность в новых рабочих местах, которые должны быть созданы, составит в ближайшем десятилетии в среднем полторы тысячи ежегодно» [102]. Но общее число трудящихся, занятых на заводах Бразилии, самой индустриальной страны Латинской Америки, составляет всего 2,5 млн.