Виктория Токарева - День без вранья (сборник)

Собака отстала, как бы махнула рукой. Она была готова к хорошему и плохому в равной степени.

Подходя к дому, Костя увидел, что возле забора кто-то ковыряется.

Влад стоял с лопатой и долбил мерзлую землю. Подрывал столб, чтобы поставить забор на место. Он решил сам выполнить работу и взять себе деньги.

Костя остановился. Ему было совершенно безразлично, как будет стоять забор. Он спросил:

– У тебя выпить есть?

– Пошли, – коротко отреагировал Влад.

В доме у Влада было тепло. Вот главное, подумал Костя, тепло. Физическое и душевное.

Разделись, прошли на кухню.

Влад поставил на пол пластмассовую канистру и стал переливать коньяк в трехлитровую банку.

– А его можно пить? – усомнился Костя.

– Я сам не пью, но работяги хвалят. Пока все живы, никто не отравился.

Влад достал из холодильника картошку в мундире и квашеную капусту.

– Кто это коньяк капустой закусывает? – осудил Костя.

– В капусте витамины. Я всю зиму капусту ем.

Влад ловко почистил картошку, полил капусту подсолнечным маслом. Запахло подсолнухом.

Влад налил Косте в стакан, как работяге.

– А жена где? – поинтересовался Костя.

– В санатории.

– Болеет?

– Почему болеет? Здоровая как лошадь.

– А в санаторий зачем?

– Для профилактики. Чтобы не заболела. За женой тоже надо следить, как за лошадью. Даже больше.

– А ты лошадей любишь? – догадался Костя.

– Я все детство в Туркмении провел. У бабки жил. Меня бабка любила. Хорошее было время.

– Да, – согласился Костя. – Меня тоже бабушка любила.

– Давай выпьем. – Влад налил и себе.

– Ты же не пьешь…

– А что со мной случится?

Костя выпил. В груди разлился целебный жар.

– А твоя бабка была туркменка? – спросил Костя.

– Почему туркменка? Русская. Просто там жила. Во время войны эвакуировались и остались.

Влад достал из холодильника копченое сало.

– Хохлы любят сало, а евреи не едят. И мусульмане не едят, – заметил Костя. – Свинья грязная.

– Свинья умная, – поправил Влад. – И евреи умные. Евреи правильно относятся к женам. Делают что хотят, а о женах заботятся.

– У каждой нации свои приоритеты, – сказал Костя. – Айсоры – лучшие чистильщики ботинок.

– Айсоры – это кто? – не понял Влад.

– Ассирийцы. Помнишь, был такой ассирийский царь?

– Вот за него и выпьем!

Костя выпил полстакана. Он хотел растворить в коньячном спирте свою тоску по Кате и смутный страх, связанный с Азнавуром. Любовь и Смерть – два конца одной палки. А Костя – посредине.

– Если бы у тебя были деньги, что бы ты с ними сделал? – спросил Костя.

– Я бы отдал долги, – мрачно ответил Влад.

– А остальные?

– И остальные отдал.

– У тебя большие долги?

– Я взял под процент. Думал, быстро раскручусь. И не раскрутился. А они включили счетчик. Теперь каждый день накручивается…

– И что делать?

– Откуда я знаю…

– А ты с ними поговори. Объясни.

– Наивный ты человек… Я каждый день живу за свой счет.

– Это как?

– Каждый день – подарок. Ну ладно… – Влад тряхнул головой. – А твоя баба где?

– А что? – насторожился Костя.

– Да ничего… Я видел однажды, как она расчесывает волосы на крыльце…

«Может, дать ему в долг? – подумал Костя. – Влад, конечно, возьмет. И кинет. Не потому, что бандит. А потому, что не сможет вернуть. Это ясно».

– Когда она приезжает, я смотрю в ваше окно. Там свет горит, тени двигаются… – мечтательно проговорил Влад.

Костя выпил еще и прислушался к себе. Бочковой коньяк не только не растворил образ Кати, а, наоборот, сделал его отчетливым. Стереоскопичным. Он увидел Катю – босую на снегу. Она стояла на крыльце и расчесывала волосы.

«Я схожу с ума», – подумал Костя.

Катя стояла перед дачей босая. Она исповедовала учение Порфирия Иванова, обливалась водой и ходила босиком по земле в любую погоду.

Костя не понял, как он оказался перед старухиной дачей? Видимо, он ушел от Влада. А Влад где? Должно быть, остался в своем доме.

– Проходи, – велела Катя.

Костя вошел в дом и включил свет.

– Не надо… – Катя повернула выключатель. – Так лучше…

В окно проникал свет от луны. Катя стояла босая, как колдунья, лесная девушка.

– Ты правда здесь? – проверил Костя.

– Правда.

– А зачем ты приехала?

– К тебе.

– Из-за денег?

– Да…

Косте было все равно, из-за чего она приехала. Если пароход тонет, а человек спасается, то какая разница – что его спасло. Главное – жив.

– Я позвонила Валерке, сказала: приезжай, харчи есть. Он деньги «харчами» называет.