Виктория Токарева - День без вранья (сборник)

Здесь пора сказать о работе Клаудии. Она не просто доносила смысл сказанного, но перевоплощалась, как актриса: была то Федерико, то мной. И нам казалось, что мы разговариваем напрямую, без посредника. Клаудиа угадывала не только слова, но оттенки слов. А когда возникала пауза – она переводила паузу. Она молчала так же, как мы, и совершенно не помнила о себе. Это высший пилотаж – профессиональный и человеческий. В паре с Клаудией мы могли набрать любую высоту.

– Я благодарна вам за приглашение, – сказала я Федерико. – Но есть гораздо более интересные русские. Может, вам с ними поговорить?

– Тогда этому не будет конца! – энергично возразил Федерико.

И я поняла: он не хочет более интересных русских и не хочет делать фильм о России.

В одном из интервью Феллини сказал о себе: «Я поставил шестнадцать фильмов, а мне кажется, что я снимаю одно и то же кино»…

Это так и есть. И Фазиль Искандер пишет один и тот же рассказ «Чегем». И Маркес всю жизнь пишет свое «Макондо».

Большой художник открывает свой материк, как Колумб Америку. И населяет своими людьми. Зачем ему Россия? Чужой и ненужный материк?

– По-моему, это какая-то авантюра, – созналась я.

– Конечно, авантюра! – обрадовался Федерико. – Но авантюра ищет подготовленных. Ты подготовлена. Я тоже.

Но тогда и любовь ищет подготовленных. И поражение.

Я подготовлена ко всему. И к авантюре. И к поражению.

– Но о чем может быть это кино?

– О том, как русская писательница разговаривает с итальянским режиссером.

– А кто будет играть писательницу?

– Ты.

– А режиссера?

– Я.

– А сюжет?

– О том, как тебе не достали билет на самолет.

– В самом деле? – не поверила я.

– А почему нет?

– Это он серьезно? – спросила я у Клаудии.

Клаудиа пожала плечами.

– Не знаю…

Мимо нас прошел горбатый человек в ярко-желтом пиджаке и угольно-черной шляпе. На его горбу дыбилось какое-то приспособление типа шарманки. Должно быть, это был фотограф. Он хотел подойти, но не решился и прошел мимо, как проплыл.

Этот человек показался мне обаятельным монстром из фильмов Федерико Феллини. Вокруг Феллини начали оживать его персонажи, твориться его мир.

Из гостиницы мы поехали ужинать.

Манфреди сиял. Это был хороший знак. Обычно Феллини не задерживается. Если бы я не была ему интересна – посидел бы пятнадцать минут и уехал.

В ресторане мы расположились на открытой террасе. Море тяжело шуршало внизу. За моей спиной тлела какая-то спираль. От нее поднимался дымок. Клаудиа объяснила: это от комаров. Я вспомнила июнь на даче, комариные артналеты по ночам. Днем комары замирают, а к ночи собираются в боевые сотни и пикируют с изнуряющим душу звуком. И кажется, что от них нет избавления.

А оказывается, есть. В капитализме.

К нашему столу подошла молодая блондинка в водопаде шелковых волос. Поздоровалась с Федерико. Он радостно подхватился, и вылез к ней, и тут же обнял, нежно поцеловал, похлопал по спине.

Блондинка была втиснута, как в чулок, в маленькое черное платье. Ее лицо казалось знакомым. Где-то я определенно видела эти волосы, узковатые, немножко подозрительные глаза. Вспомнила! Она играла главную роль в фильме Тарковского «Ностальгия».

Федерико и актриса о чем-то нежно лопотали. Потом он еще раз поцеловал ее на прощание и полез обратно. Сел на свой стул. Дождался, пока девушка отошла, и спросил полушепотом:

– Кто это?

– Итальянская актриса, – также полушепотом ответила я.

– Ты уверена?

– Абсолютно уверена.

Федерико обернулся. Актриса подходила к своему столику, храня на лице и на спине прикосновения великого маэстро.

Она не подозревала, что Феллини поздоровался ВООБЩЕ, а с кем? Не все ли равно?

За столиком актрисы сидела девушка, обритая наголо.

– Это дочка Челентано, – сообщила Клаудиа.

Дочка была похожа на солдата-новобранца. Форма головы – почти идеальная, но обнаженный череп – непривычен. С обнаженным черепом человек жалок. Лучше обнажить любое другое место. Дочка Челентано засмеялась чему-то, и сходство с солдатом усилилось.

Подали сырокопченое мясо с дыней. Мясо было нарезано, как папиросная бумага.

Федерико взял нож и вилку и в этот момент увидел, что его приветствует пожилой синьор. Федерико тоже вскинул руку и помахал в воздухе. Синьор подскочил, протиснулся между стульями и склонился к Федерико. Они пообщались. Синьор отошел. Я подумала – сейчас спросит: «Кто это?»

– Кто это? – спросил Феллини. – Он говорит, что он адвокат.