Виктория Токарева - Звезда в тумане (сборник)

Федерико Феллини, вуаяж, отель, Рома – все отлетело, как мираж. То ли было. То ли не было.

Однако капиталисты слов на ветер не бросают. В Союз писателей пришел факс. Там сказано, что Федерико Феллини ждет меня в среду 17 июля. Через полтора месяца. И если синьора Токарева не передумала, пусть подтвердит свой приезд.

Консультант по Италии, молодой и образованный человек, позвонил мне на дачу и предложил подъехать в иностранную комиссию.

Стояла жара, ребенка девать некуда, значит, надо брать с собой в город, мучить.

– А зачем ехать? – спросила я.

– Надо послать факс с подтверждением.

– Ну и пошлите. Скажите: синьора согласна.

– Хорошо, – легко согласился консультант. – Сегодня же отошлю.

Билетами и оформлением писателей занимается иностранная комиссия.

– Когда выкупать билет? – задала я практический вопрос.

– Шестнадцатого. Во второй половине дня.

– Шестнадцатого июня? – не поняла я.

– Шестнадцатого июля, – поправил консультант.

– А лететь когда?

– Семнадцатого. Утренний рейс.

– Почему так вплотную? А раньше нельзя?

– У нас все так летают, – успокоил консультант.

Значит, не я первая, не я последняя. Это успокаивает.

Маленькое отступление. Моя знакомая сидела в очереди к онкологу. Надо было подтвердить болезнь или исключить. Она сидела и медленно плавилась на адском огне своего волнения. Рядом сидела женщина и читала. Книга была смешная. Она улыбалась.

– А вы не боитесь? – удивилась знакомая.

– А чего бояться? Вон нас сколько. Я что, лучше? Как все, так и я.

Главное, чтобы несправедливость не касалась тебя в одиночку. Главное, как все. В компании.

Значит, я до последнего дня не буду знать: лечу я или нет.

Шестнадцатое июля. Шестнадцать часов. Билета нет. И женщины, которая занимается билетами (ее зовут Римма), тоже нет.

– А что мне делать? – спросила я консультанта.

– Ничего. Ждать.

Я выхожу во двор и смотрю на ворота. Пошел дождь. Я раскрыла зонт и смотрю сквозь дождь.

Появляется Римма. Она медленно, задумчиво идет, как будто сочиняет стихи. А может быть, и сочиняет. Дождь сыплется ей на голову, стекает каплями с очков. Римма видит меня и, чтобы не тянуть неопределенность, издалека отрицательно качает головой. Билета нет.

Я обомлела. Раз в жизни судьба дает мне шанс. Я, правда, не знала – зачем пригласил меня великий Феллини, но приехала бы и узнала.

А сейчас получается, что я не поеду и ничего не узнаю.

Римма подошла ко мне. Я захотела заглянуть в ее глаза и возмутиться в эти глаза. Но глаз не видно. Стекла очков забрызганы, как окна. Римма целый день промоталась без обеда, устала, промокла и хотела есть. У меня шанс, а ей-то что с того?

Я спросила упавшим голосом:

– Что же делать?

Римма пожала плечами и бровями, при этом развела руки в стороны. Жест недоумения.

Забегу на сутки вперед: семнадцатого июля в десять утра в аэропорту города Рима меня встречали переводчица и шофер из гаража Беттони. Федерико Феллини ждал дома. На час дня был назначен обед.

Самолет приземлился. Все вышли. Меня нет. Запросили «Аэрофлот»: такой на борту не было.

В иностранную комиссию полетел тревожный факс: «Куда подевалась синьора Токарева?» Получили ответ: «Синьора прилетит в другой день и другим рейсом, поскольку ей не смогли достать билет. Чао».

Валерио Беттони прочитал факс и спросил у переводчицы:

– Скажите, а Токарева писательница?

– Да, да, – заверила переводчица. – Известная писательница.

– А почему ей не достали билет? Так бывает?

– Значит, бывает.

– А как это возможно? – снова спросил адвокат.

Клаудиа развела руками и пожала плечами.

Валерио Беттони снял трубку, позвонил Федерико и отменил обед. Русская задерживается. Ей не обеспечили билет.

– А синьора Виктория эксриторе? – усомнился Феллини.

– Да, говорят, что известный писатель.

– Вы поздно сообщили?

– Нет. Я послал факс за полтора месяца.

– Тогда в чем дело?

Беттони пожал плечами и бровями и отвел одну руку в сторону. Другой он держал трубку.

Жест недоумения замкнулся.

Все люди всех национальностей недоумевают примерно одинаково. Хотя почему примерно? Совершенно одинаково.

Беттони положил трубку и посмотрел на переводчицу.

– Умом Россию не понять, – вспомнила переводчица.

– А чем понять? – спросил адвокат.

В этом месте, я думаю, все человечество может подняться со своих мест, пожать плечами и развести руки в стороны.

А теперь вернемся в иностранную комиссию.