Юлия Бакирова - Убийственная реклама, или Тайна работодателя

Автобус резко затормозил, отчего всех пассажиров качнуло вперед. Кто-то выругался. Мать отвлеклась от плаката, посмотрела на сына. «Так хорошо было вчера», — подумала она, а солнечный луч, проникнув в разрез штор, скользнул по ее щеке, губам, беззвучно шевельнувшимся.

— Что, ма? — спросил Анатолий, заметив это.

Она отрицательно мотнула головой, сглотнув комок слюней, и отвернулась в сторону толкающей ее в спину девушки, пробиравшейся к выходу. Мать села на освободившееся место, уставилась в окно. Солнце играло на стеклах домов, мимо которых они проезжали. Листва деревьев казалась свежей и сочной. Со стороны могло показаться, что женщина размышляет, но в ее голове не было мыслей. Она даже не фиксировала в памяти то, что видела за окном, к которому прижалась лбом. Образы проплывали, сливаясь в безликую, неконкретную массу. Свое внимание женщина обострила, когда автобус миновал высотные здания, стоящие вдоль объездной дороги, и въехал на мост, разделяющий город и близлежащие поселки, аэропорт, дачи. Она встрепенулась, нашла глазами сына, присевшего на освободившееся место. Он тоже казался задумчивым, но и его сознание было пустым от размышлений.

Когда автобус миновал пустовавшую шашлычную, мать крикнула:

— Сынок! Мы на следующей выходим!

Он поднялся, подошел к кондуктору, оплатил проезд. ПАЗ затормозил, качнулся вперед и встал. Дверцы с грохотом раскрылись, как лопнувшие мехи гармошки.

— Куда дальше? — подав матери руку, чтобы помочь спуститься, спросил Толик.

Она махнула влево, сказав:

— Вначале дорогу перейдем.

— Я Полине позвоню, ладно, — сказал он, доставая телефон.

Женщина кивнула. Они медленно перешли трассу по переходу, услышали сзади ругань спешившего куда-то водителя, вынужденного пропустить пешеходов. Толик набрал номер, подождав, сказал:

— Привет, милая!.. Мы только добрались, поскольку мама убедила меня ехать на перекладных муниципальным транспортом… Зачем ты убираешься?.. Просто я хочу, чтобы ты отдыхала, вот и все… Вернусь? Через часок, наверное… Мне все равно, я всеяден… Ну все, пока… Я тебя тоже… Сильно-сильно!.. Целую.

Он отключился. Навстречу по заасфальтированной тропинке, пролегающей через жиденькую лесопосадку, шла пара. Мужчина был крупным, с раскрасневшимся лицом и короткой широкой шеей, женщина — с покрасневшими глазами. Она семенила, не поспевая за широким шагом мужчины, ворчавшего:

— В четвертый раз дергают! Сколько же в этом городе похожих на твоего брата?! В следующий раз я не поеду, даже не проси…

Они прошли мимо. Мать оглянулась им вослед, а потом сказала, посмотрев на сына:

— Возможно, мы тоже идем, чтобы посмотреть на постороннего человека.

— Увидим — узнаем, — отозвался Толя, ощущая, как припекает солнце.

От свежести утра почти ничего не осталось. Они подошли к зданию морга. Мать поднялась к входной двери, позвала. Вышел взъерошенный парень, что-то объяснял, размахивая руками. Толик подошел как раз в тот момент, когда работник морга скрылся за дверью.

— Возьми это, — достав из сумки носовой платочек, предложила мать. — В прошлый раз я пришла без них…

Ему показалось, что ее глаза безумны, а спокойствие подобно тишине перед смерчем, готовым налететь внезапно в любую секунду и уничтожить маленький домик спокойствия и взвешенных решений.

— Я и себе взяла, чтобы не вырвало. Глупо было бы с моей стороны наедаться, чтобы потом все оставить на полу.

— Мам, — взяв платочек, сказал он. — Поплачь, тебе станет легче. Не надо сдерживаться.

— Я лучше покурю, — достав из сумочки пачку сигарет и зажигалку, возразила она. Ее голова моталась, словно сломанная ветка на легком ветру, удерживаемая тонким лоскутом коры от падения.

Он смотрел, как она прикуривает, думая: «Как же она постарела». Сам он не испытывал ничего, кроме тошноты от едва уловимого запаха формалина, проникавшего изнутри морга. Его чувства, казалось, лопнули. Все время они были напряжены, а в автобусе, не выдержав натяжения, разорвались пополам. Он думал, что сможет сохранить это спокойствие до и после опознания.

Вышел взъерошенный парень, позвал за собой. Мать кинула окурок на ступеньку, затушила его носком туфли.

Они вошли, прикрывая носы платками, но все равно ощущая вонь. Парень пояснял, что тело выглядит не самым лучшим образом и им необходимо припомнить особые приметы: татуировки, родинки, родимые или пигментные пятна, веснушки. Толик попытался восстановить в памяти образ отца. Он предстал ему в растянутой белой майке и семейных трусах, потом голым в бане. Никаких особых примет Анатолий не знал. Мать шла задрав голову, стараясь не смотреть на торчащие с полок стопы…