М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

Он сказал только одно.

- Промышленность в России тоже надо поднимать. Танки плохие.

- Сюда вы плохие шлете, это ничего. Прислали Е-26, это разве танки?

- Деньги верните, - сказал грубый анархист, - мы здесь сами построим, что надо.

- Что, забрали все золото?

- Забрали.

- Я сомневаюсь, - сказала Герилья, - что приказ об изъятии золота может исходить от Москвы. Это провокация!

- Ничего вы не заберете! И никуда отсюда мы не уедем!

Лукоморов вышел на середину комнаты.

- Главное, - сказала Герилья, - его не выпускать, - Прямая, черная, стремительная, она метнулась к дверям - встать на пути возможного бегства Лугового. Убедить не получилось. Оставалось действовать.

- Не уйдет, - сказал Лукоморов и, волнуясь, взялся за кобуру.

- Не бей в голову - промажешь, - сказала Герилья, - стреляй по ногам, а лучше - в живот.

Анархисты придвинулись, окружая Лугового. Ида Рихтер спряталась за спину Лукоморова, будто бы от опасности, а на самом деле для того, чтобы Лукоморов осознал, что ей требуется защита, осознал ответственность момента. Своим обильным бюстом Ида Рихтер прижималась к спине Лукоморова, и тот чувствовал ее грудь через гимнастерку.

- Провокатор! - сказал Лукоморов значительно.

- Запомните, - быстро говорила Герилья, - никто его не видел, ничего о нем не знает. Всем ясно?

- Сядь на место, Лукоморов, - сказал Колобашкин. Это были первые слова, что он произнес во время спора, - Сейчас соберемся и поедем, - сказал он Луговому, - все в порядке. Успокойтесь, - сказал он анархистам. И взволнованным женщинам:

- Не нервничайте, барышни.

- Нашелся командир! - крикнул грубый анархист, - Да кто ты такой? Что ты - один против трех - сделаешь?

Лукоморов, однако, сник, сел на стул.

- Куда нам против Колобани, - сказал он обречено.

Анархисты поглядели на него с недоумением: рослый красавец Лукоморов выглядел значительно эффектнее Колобашкина, низкорослого и узкогрудого. Анархисты недоумевали, как такой большой и яркий человек может робеть перед невыразительным человечком. Разумеется, им, как и прочим, живописали подвиги Колобашкина, но поверить, что в этом вялом субъекте может проявиться характер, более того, то самое легендарное бешенство, перед которым бегут марокканцы, было непросто.

- Ты дай ему в лоб, товарищ, - посоветовал грубый анархист.

- Сам дай, - сказал Лукоморов, - действуй, а я на тебя посмотрю.

- Нет единства, - сказал интеллигентный анархист, - если простую вещь сделать не можем - как победим?

- У них разве поймешь, что к чему, - сказал анархист грубый, - cегодня они - за, завтра - против. Политические проститутки.

- Если мы все вместе не можем, - начал интеллигентный анархист, но его грубый товарищ уже утратил интерес к событиям. Он плюнул на пол и тоже сел на стул.

- Говорю тебе, не лезь, сами разберутся. Не наше дело.

- Я обращаюсь к вам, - сказала Марианна Герилья, - к вам, бойцам народного фронта, - но грубый анархист даже головы не повернул. Человек бурного темперамента, он быстро возбуждался и так же быстро приходил в состояние апатии. Он сказал товарищу так

- Скорпионы в банке. Себя сожрут, и нас заодно. Лучше не суйся. Ты на эту сучку Рихтер посмотри. Ее мужа в Москве арестовали, сына отдали в приют, а она здесь по штабам скачет. Активистка. От Малиновского - к Негрину, из койки в койку.

Ида Рихтер (она стояла подле Лукоморова и руку ему на плечо положила, пробуждая к активной деятельности) повернулась к анархисту. Загорелое лицо ее побелело.

- Да все знают, - сказал анархист, - кого ни спроси. У тебя муж враг народа.

- Как - в приют? - сказала Ида Рихтер и почему-то посмотрела на Герилью. - Соломона - в приют?

- Это временная мера, - сказала Герилья, - до нашего возвращения в Россию. Мальчику там будет спокойнее.

- В приюте? - ярко-красные губы задрожали.

- Опомнись, - сказала ей Герилья, - какой приют? Парню шестнадцать лет. Погляди на него, - Герилья показала на Лугового, - они почти ровесники. Твоему сыну воевать пора, а не отсиживаться в семейной библиотеке. Не приют, разумеется, но обыкновенный интернат. Вырастет мужчиной.

- Почему мой сын должен быть в интернате?

- Прекрати! - резко сказала Герилья, - сейчас решается судьба истории, а не твоей семьи! Временная мера, в том числе арест твоего мужа. Не надо драматизировать. Надавим рычаги, ты поговоришь с генералом Малиновским - и вопрос решится.

- И ты мне ничего не сказала?

- Зачем тебе знать? Зачем волноваться перед наступлением?

- Малиновский разве поможет?