Они взяли труп за ноги и поволокли.
Голова осталась лежать возле муравейника. Егерь вернулся, ухватил ее за ухо и перенес под дуб.
Из шеи трупа текла кровь.
Сергей достал флягу с коньяком, отхлебнул и передал Кузьме Егорычу.
Тот вытер липкие пальцы о брюки, бережно принял флягу, отпил:
— Крепкая…
Сергей рассматривал труп:
— А широкий тип. Плечи вон какие мощные.
Егерь отпил еще и вернул ему флягу:
— Здоровяк… Ну ладно, давай свежевать…
Он быстро вспорол живот, вырезал сердце и, отодвинув лиловатые кишки, стал вырезать печень:
— И тут ему попало…
Сергей улыбнулся, посмотрел вверх.
Еле видный коршун, слабо шевеля крыльями, парил над лесом.
— А печеночку мы щас и пожарить можем, — бормотал Кузьма Егорыч, копаясь в кишках.
— Точно, — отозвался Сергей, — на углях.
— Да и на палочке можно. Свежатину, знаешь, как хорошо…
— Знаю, — улыбнулся Сергей и снова поднес флягу к губам. — Ну, с полем тебя, Егорыч.
— С полем, с полем, Сереж…
Как началось? Просто, как и все неизбежное:
Тысяча девятьсот восьмидесятый год, июль, поезд Симферополь — Москва, 14.35, переполненный вагон-ресторан, пятна томатного соуса на перекрахмаленной скатерти, забытые кем-то спички «Львiв», сигаретный пепел, позвякивание бутылки «Нарзана» в металлическом кольце у окна, колеблющаяся занавеска, гиперболоиды густых солнечных лучей, Олино предплечье со следами облезающего загара, полинявший Володин батник, Виткино джинсовое платье с двумя вышитыми маковыми головками.
— Только, пожалуйста, ребятки, не рассиживайтесь, — зашелестел замусоленной книжкой официант, — у меня очередища до самой Москвы.
— А что у вас… — начал Володя, но лягушачьи губы официанта опередили:
— Салатов уже нет, солянки нет, есть харчо, судачок с пюре и бифштекс с яичком.
— А пива нет?
— Есть! — тряхнул взмокшей челкой официант. — Два, три?
— Четыре, — расслабился Володя. — И всем по бифштексу.
— Мороженое есть? — надела черные очки Витка.
— Нет… — Официант чиркнул карандашом в книжке и вывернулся жирным тюленьим телом к сдерживающей очередь буфетчице. — Любань, еще одного!
— Может, не на-а-до? Ведь нам так ую-ю-тно! — пропела Оля, закуривая последнюю сигарету, но по проходу уже шел шоколадный от загара мужчина в белых брюках и голубой рубашке.
— Здравствуйте, — улыбнулся он всем троим сразу, садясь и быстро заглядывая в глаза.
Он был никакой, без возраста, с плешивой головой.
«Ветеринар», — обозначил его Володя, забирая сигарету у Оли.
«Дынин», — вспомнила Оля персонажа фильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен».
«Холостяцкий притырок на пути с курорта», — скривила красивые губы Витка.
Официант, бормоча что-то, вспомнил про него, повернулся, но плешивый протянул ему трёшку:
— Мне ничего, пожалуйста.
Официант взял деньги, непонимающе нахмурился:
— Ну, а…
— Ничего, ничего… — тряхнул незнакомец пальцами с обгрызенными ногтями. — Я просто посижу… немного.
— Ну, а… Попить? Пивка? «Псоу»? Коньячок «Арарат»…
— Ничего, ничего.
Официант молча уплыл на кухню.
«Ветеринар, но с припиздью, — покосился на незнакомца Володя. — Наверно, сибирский валенок. Зиму тихо горбатился, летом поехал на юга мошной трясти».
«От жены из купе сбежал. — Оля забрала сигарету у Володи, затянулась. — Дал бы лучше нам три рубля. Володька последнюю пятерку щас просадит, приедем, в доме шаром покати, предки в санатории, неделю жить еще, ужас…»
«Окрезел чувачок на юге, вот и мучается дурью. — Витка посмотрела в окно. — И почему у таких козлов всегда много денег?»
Поезд полз по знойной Украине.
— Что-то как-то в этом году совсем уж лето жаркое, — заговорил плешивый, норовя заглянуть троим в глаза. — Неужели и в столице нашей родины такая температурная катастрофа?
— Понятия не имеем, — ответила за всех Витка, брезгливо глянув на его ноги.
— Вы где отдыхали? — улыбался мелкими нечистыми зубами плешивый.
«В пизде!» — ответил про себя Володя, а вслух произнес:
— Знаете, мы перегрелись и спать хотим. А когда мы хотим спать, то мы всегда хотим есть и совсем не хотим разговаривать.
— Сиеста, значит? — заискивающе прищурился плешивый.
— Сиеста. — Володя погасил окурок, вспомнив так и не дочитанный им роман с аналогичным названием.
— А у меня наоборот, — пригнулся к столу незнакомец, словно обреченный к плахе. — Как только перегреюсь — сразу такая бодрость появляется, такая сила в теле, что вот, представьте себе, если бы сейчас вот здесь в полу вот этого самого вагона было вделано такое вот большое стальное кольцо, которое…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу