Владимир Сорокин - Утро снайпера (сборник)

Слабеющие язычки плясали над янтарной грудой углей, колеблясь, пропадая и появляясь вновь.

— Самый раз — картошку положить, — предложил Зайцев, прихлебывая чай.

— Точно, — согласился Елисеев и палкой стал разгребать угли, щурясь от жара.

Сергей Андреевич допил свой чай и поставил кружку на пенек:

— Лена, а ты, кажется, в текстильный собираешься?

Кружка Лебедевой замерла возле ее губ.

Лена посмотрела на учителя, потом опустила кружку, перевела взгляд на костер:

— Я, Сергей Андреевич… я…

Она набрала побольше воздуха и твердо произнесла:

— Я решила пойти на ткацкую фабрику.

Ребята молча посмотрели на нее.

Раскапывающий угли Елисеев удивленно хмыкнул:

— Ну, ты даешь! Отличница и к станку. Шпульки мотать…

— А это не твое дело! — перебила его Лебедева. — Да, я иду на фабрику простой ткачихой. Чтобы по-настоящему почувствовать производство. А цену своим пятеркам я знаю.

Елисеев пожал плечами:

— Но тогда можно было пойти на заочный или на вечерний, а самой работать…

— А мне кажется, что лучше просто отработать год, а потом поступить на дневной. Тогда мне и учиться легче будет и жизнь побольше узнаю. У нас в семье все женщины — потомственные ткачихи. И бабушка, и мама, и сестра.

— Правильно, Лен, — кивнул головой Зайцев. — Мне мой дядя рассказывал про молодых инженеров. Пять лет отучатся, а предприятия не знают…

Сергей Андреевич понимающе посмотрел Лебедевой в глаза:

— Молодец. В институте ты будешь учиться еще лучше. А год на фабрике — это очень полезно. Я тоже в свое время прежде, чем в МГУ поступать, год проработал простым лаборантом в обсерватории. Зато потом на практических занятиях ориентировался лучше других.

Елисеев почесал затылок:

— Так может и мне сначала лаборантом в аэродинамической лаборатории поработать?

Сидящий рядом Зайцев хлопнул его по плечу:

— Точно, Витек. Ты в трубе вместо самолета стоять будешь.

Ребята засмеялись.

— Вот тогда из него всю дурь магнитофонную повыдует! — громче всех засмеялась Лебедева, вызвав новый взрыв хохота.

Елисеев замахал руками:

— Ну хватит надрываться! Что вы, как ненормальные… давайте кладите картошку, а то угли остынут…

Ребята стали доставать картошку из рюкзаков и бросать в угли.

Елисеев закапывал ее, ловко орудуя палкой.

Савченко склонился над пустым ведром:

— А что, чай кончился уже?

— Так его и было немного — полведра всего. Все же выкипело…

— Ребят, сходите кто-нибудь за водой! — громко попросила Лебедева. — Мы сейчас новый чаек поставим.

Сергей Андреевич взял ведро:

— Я схожу.

Стоящий рядом Соколов протянул руку:

— Сергей Андреевич, лучше я.

— Нет, нет, — учитель успокаивающе поднял ладонь. — Ноги затекли. Насиделся.

— Тогда можно мне с вами? Все-таки далеко нести…

Учитель улыбнулся:

— Ну пошли.

Они двинулись к лесу.

Невысокая июньская трава мягко шелестела под ногами, ведро в руках Сергея Андреевича тихо позвякивало.

Большие, освещенные луной кусты обступали со всех сторон, заставляя петлять между ними, отводить от лица их влажные ветки.

Сергей Андреевич неторопливо шел впереди, насвистывая что-то тихое и мелодичное.

Когда вошли в лес, стало прохладно, ведро зазвенело громче.

Сергей Андреевич остановился, кивнул головой наверх:

— Смотри, Миша.

Соколов поднял голову.

Вверху сквозь слабо шевелящуюся листву мутно-белыми полосами пробивался лунный свет, а сама луна посверкивала в макушке высокой ели. Полосы молочного света косо лежали на стволах, серебрили кору и листья.

— Прелесть какая, — прошептал учитель, поправляя очки, в толстых линзах которых призрачно играла луна. — Давно такого не видел. А ты?

— Я тоже, — торопливо пробормотал Соколов и добавил, — Луна какая яркая…

— Да. Недавно полнолуние было. Сейчас ее в рефрактор как на ладони видно…

Сергей Андреевич молча любовался лесом.

Через некоторое время Соколов спросил:

— Сергей Андреевич, а наш класс будет каждый год собираться?

— Конечно. А что, уже соскучился?

— Да нет… — замялся Соколов. — Просто… я вот…

— Что? — учитель повернулся к нему.

— Ну я…

Он помолчал и вдруг быстро заговорил, теребя ветку орешника:

— Просто… Вы для меня столько сделали, Сергей Андреевич… и вот кружок, и астрономию я полюбил поэтому… А сейчас — выпуск и все. Нет, я понимаю, конечно, мы должны быть самостоятельными, но все-таки… я…