Анатолий Гладилин - Хроника времен Виктора Подгурского

- Скажи, когда в день собрания ты был свободен?

- У меня уважительная причина.

- Всегда у тебя причины.

Началась перепалка. Аля просила, уговаривала и угрожала Михееву. На щеках и на шее у нее выступили красные пятна.

Михеев возражал зло и равнодушно:

- Все! Мое слово - олово! Не могу - и точка!

Аля замолчала, совершенно растерянная. Но тут вмешался Виктор, на которого Михеев не обращал раньше внимания.

- Сними значок. Зачем ты его носишь? Тоже комсомолец! Его на коленях надо упрашивать: "Иди, дитятко, на собрание". И кто таких принимает?..

Виктор говорил это спокойно, с иронией, останавливаясь на каждом слове. Но на самом деле он страшно волновался. Это было сильнодействующее, но рискованное средство. Михеев мог его оборвать: "А тебе какое дело? Нашелся указчик! Катись отсюда к..."

Но Михеев, может, от неожиданности или потому, что не знал Виктора, изменился в лице, заморгал и все еще злым, но совершенно другим тоном ответил:

- Не надо на коленях упрашивать. Я сам понимаю. У меня причины... Но если надо, я останусь. - И, помолчав, добавил, искоса поглядывая на Виктора снизу вверх (Виктор был намного выше): - Но скучно там. Разговоры да разговоры!

- Это - другое дело. Но тут от тебя зависит. Предложи что-нибудь интересное.

- Зима наступает, лыжи бы...

- Давай! Наметим вылазки, подготовим кросс.

- Хорошо. Только вы не подумайте, что я не хотел на собрание. У меня причина объективная.

Виктор наклонился и, снизив голос, сообщил:

- Одно время я тоже не ходил на собрания. И у меня были очень веские основания. Обычно в этот день умирала какая-нибудь из моих теток. Так, знаешь, за один учебный год я похоронил одиннадцать теток и трех бабушек.

Михеев недоверчиво покосился на Виктора и засмеялся.

- Ладно, я побежал в столовую. Значит, в пять часов.

Виктор некоторое время смотрел ему вслед, смотрел и удивлялся самому себе. Потом он повернулся к Але. Взгляды их встретились. Но в ее глазах Виктор не смог ничего прочесть.

...И вот значительно позже, когда он был выбран в редколлегию, когда его ввели в комитет, когда Подгурского хвалили на всех собраниях как одного из активнейших комсомольцев, - вот тогда он часто вспоминал этот эпизод и считал, что с него все и началось.

Однако причины здесь были несколько иные. Просто Виктор, привыкший постоянно находиться в обществе своих одноклассников, соскучился по шумным собраниям, по бурным заседаниям комсомольского комитета и, наконец, по уверенности в том, что он все время кому-нибудь нужен.

Поэтому, придя на завод, он с увлечением занялся общественной работой, что очень быстро сказалось и на самом Викторе.

Вскоре у него не оставалось свободного времени. Он не успевал обедать и оставался после гудка. Днем в лаборатории часто звонил телефон, и незнакомые голоса просили позвать Подгурского. В коридорах Виктора поджидали новые товарищи с просьбами или поручениями...

Но все это произошло значительно позже.

А в этот день Виктор вернулся в лабораторию в чудесном настроении. Но оно сразу испарилось при взгляде на Николая Николаевича и на чистый лист бумаги. Начальник охрипшим голосом объяснял кому-то по телефону, что он никак не может принять образцы на испытание.

- Ну, никак, понимаете? Насос должны сменить. Что я их, в рот положу и там вакуум буду делать? Работу задерживаю? Не от меня, батенька, зависит!

Виктор два часа пыхтел над чертежом. Начальник безжалостно все перечеркнул.

Чертеж переделывался два раза, но Николай Николаевич снова поставил красным карандашом какую-то загогулину.

- В этом месте исправить!

Виктор закусил губы. "Зачем надо портить уже готовый чертеж, когда можно просто сказать?"

Утром приносят новый насос. Все детали установки тщательно промыты, все готово для сборки. Начальник и лаборант возятся у аппарата. Вот ставится трубка.

Николай Николаевич ворчит:

- Виктор, осторожней с трубкой! Не ударяйте ее. Разобьете.

Он забирает трубку из рук Виктора, укрепляет ее сам, ударяя раза два о решетку. "Сам-то ударять может, ведь начальство", - думает про себя лаборант. Потом осторожно ставятся другие части установки.

Четыре часа. У Виктора ноет спина, он весь в масле, пропах бензином, руки оцарапаны. Они оба устали. Но зато аппарат наладится, работа пойдет по-прежнему.

...Изнутри слышатся какие-то странные звуки, сигнальная лампочка не загорается, вакуум не налаживается.