Анатолий Гладилин - Прогноз на завтра

- Или еще не приходила.

- Да ты брось, я этого не думаю. Спит, наверно.

- А записи хорошие были?

- Я же говорила: английские. Битлы, Фрэнк Синатра...

- Как у тебя с хвостами?

- Диамат не могу сдать. И т.д.

***

Ты начальник всем начальничкам начальничек, отпусти, слышишь, отпусти, очень прошу, отпусти, ну хочешь - на колени встану, отпусти на волю! Знать, измучилась, а может, и скурвилась, на свободе дроля. Ведь не приходила она домой, не ночевала, это ясно, как божий день! Ни упреков, ни попреков - все понятно. Полтора месяца она меня не видела, мучилась, переживала, а потом на вечеринке опять тоска напала. И решила она: плевать, все что угодно, лишь бы сегодня не быть одной. Так с ней однажды уже было. И это мы проходили. И может, мужик-то стоящий. То, что ей надо. Без всяких комплексов. И свободен. И влюбился в нее. Любовь с первого взгляда. И квартира у него, и положение. И спокойно ей с ним будет. Может, она замуж за него пойдет? Начальничек, отпусти!

Отпустил бы, отпустил бы тебя на волю, да воровать, знаю, воровать ты будешь!

Правильно. Какой смысл отпускать? Ничего это не изменит. Еще больше запутаюсь. Опять домой прибегу. У меня две девочки, - как же им жить без меня? Это все равно что я сейчас оставлю Алену посредине площади - кругом машины шныряют, скользко, гололед...

А ты напейся воды, воды холодненькой - про любовь забудешь. Время и не такое залечивало. Все проходит, все забывается. Напейся воды, воды холодненькой. Ирка не ночевала дома. Точно, не ночевала. Надо и это выдержать. А ты как думал? Надо уметь терять. Надо уметь терять даже такую девочку, лучше которой нет и не будет.

Пил я воду, пил холодную, пил не напивался. Начальничек, отпусти! Вот она, стоит передо мной в старом халатике. Такая тоненькая, совсем ребенок, и тоже - абсолютно беспомощна. И столько дури у нее в голове! А вдруг ее обидят? Господи, как легко ее обидеть! Отпусти, начальничек!

Правильно. Ее очень легко обидеть. Поэтому оставь ее. А ты напейся воды и перестань ее мучить. Раз ты не видишь выхода, раз ничего не можешь предложить, то не надо ее трогать. Она успокоится, образумится. Она найдет другого, достойного ее человека, полюбит. Она выйдет замуж, у нее будет ребенок, у нее будет семья. Она будет счастлива, понимаешь? Ты желаешь ей счастья? Значит, не мешай. Напейся воды холодной и иди своей дорогой. Нет, не мешай ей. Хоть катайся по земле, хоть кричи, хоть плачь, но не трогай ее, дай ей отдохнуть от той каторги, которую ты для нее придумал, дай ей пожить спокойно. Не можешь? Но ты должен, должен это сделать! Трудно?

Знаешь что! А ты напейся...

И все-таки я сорвался, позвонил Ирке. Встретились после работы. На улице туман. Под ногами жидкая снежная каша. Зашли в кафе-мороженое. Бутылка рислинга, две порции ассорти. Соседи за столиком, молодая супружеская пара, выясняли друг с другом, чьи родители правы. Муж с волевым подбородком и жестким милицейским ртом учил жену уму-разуму, говорил, дескать, как бывает у людей. Мы чинно вели беседу на общие темы. Ирка держалась независимо, и в каждом ее вопросе звучала некоторая ирония. Меня подчеркнуто не принимали всерьез. Я рассказывал о погоде, которую намечаю на апрель. Плохо будет в апреле. Дождливо.

Я проводил ее почти до самого дома, и вот тут все и началось.

Она попросила, чтоб мы сейчас же отправились на другую квартиру, в ту комнату, где когда-то с ней жили. Я отказался, сказал, что не могу, что надо было договориться заранее, что я не предупредил, что давай перенесем на завтра.

- Позвони и объясни. Придумай какую-нибудь причину!

Я опять повторил свои доводы. Сказал, что вообще сегодня это неудобно.

- Ага, ты заботишься только о своих удобствах!

- При чем здесь я? Наташка будет нервничать. Ты знаешь, что, если мы туда придем, я останусь на ночь.

- А я каждую ночь не нервничаю? Мне спокойно? Но тебе плевать. Ты меня просто не любишь.

- Ирка, это каприз.

- Да, каприз! Но могу я один раз в жизни потребовать, чтобы ты сделал хоть что-то для меня? Все только ради Наташки. Ты думаешь только о ней.

- Она больна.

- А я здорова? Если я сойду с ума, тебе будет все равно? Кто тебе дороже?

- Она мой ребенок.

- Удобная теория. А я сверхчеловек? Я тебя не видела два месяца. Это легко? Это можно выдержать? И теперь ты не можешь исполнить мою просьбу?

Нет, я не мог. Я не мог позвонить домой и услышать растерянный Наташкин голос. Я знал, что она не спит без меня. Она просто боится быть ночью одна. Но как это объяснить Ирке? Рассказывать о таких вещах - значит предавать Наташку. И потом, примет ли Ирка мои объяснения? Она все поймет по-другому. Я понимал, что Ира хочет проверить на конкретном случае: кого я люблю больше? Но они дороги мне обе. И единственно, что мне сейчас оставалось, - это попытаться успокоить Ирку, отвести ее домой. И я бормотал какие-то слова.