Анатолий Гладилин - Тень всадника

Дипломат. Настоящий дипломат. Сделал вид, что не заметил шпильки. Пошел подробный рассказ про Южную Америку. Ах, какие страны! Там, извините, Дженни, молодые женщины лифчик не носят. Нет надобности. Груди стоят, как литые. А Боттеро не всегда был знаменитым Боттеро, и когда-то ему льстило, служило рекламой, что первый секретарь советского посольства приезжает в его мастерскую. Кот, вернее, одна из трех авторских копий кота, считайте - мне персональный презент. Ах, какое было славное время в Латинской Америке. Вот только была накладка, выслали из Бразилии. Господа, посмотрите на меня, ну какой я шпион, разве похож на шпиона? Небось, Ваня, это твоя работа. ЦРУ требовало отчетности, ты ткнул пальцем наугад в список советских дипломатов...

Шутник, балагур мистер Литвинов - Вася распорядился, чтоб накрывали ужин.

- Тони, тебе надо высунуться, - шепнула Дженни.

Я пожал плечами и демонстративно ушел на балкон курить. Курил долго. Возвращаюсь. Стол в главной зале накрыт. И мистер Литвинов - Вася глядит на меня, как на невесту, которая хоть и кривонога, но за ней в приданое обещают огород, корову, козу и виноградник. Заколебался мужичок.

- Профессор, ваша девушка мне такое про вас насплетничала. Оказывается, вы известный во всем мире историк! Лишь по характеру бука. Родом из России? Верно, Доул мне говорил. Я бы с удовольствием побалакал на родной фене, но Ванюша не поймет, невежливо будет.

Я подумал, что если уж Дженни за меня вступилась, то надо самому что-то сделать, иначе она больше никогда никуда со мной не поедет.

- Если я правильно понял, это будет нечто вроде Луизианы?

- В Луизиане нет русской эмиграции, и такого фонда быть не может, вмешался Доул. - Профессор, очевидно, имел в виду сравнение с парижским центром Помпиду.

Доул видел, что мои смотрины проваливаются с треском, и желал тоже мне как-то помочь.

- Доул, - сказал я как можно мягче, - я имел в виду не штат Луизиана, я имею в виду музей Луизиана под Копенгагеном. Там постоянная экспозиция картин и скульптур, плюс это международный культурный центр, где проводятся конференции, симпозиумы.

Давно-давно, пожалуй, полтора века тому назад, я наблюдал, как разворачивается линейный парусный корабль, выставив навстречу неприятельской эскадре свой борт, ощетинившийся тремя палубами пушек. Подобный маневр совершал теперь мистер Литвинов.

- Да, вы правы. Луизиана. Частный музей, принадлежащий...

- Датскому миллионеру, интеллигентному старикану. Как его имя-то?

- Я тоже фамилии не помню... И вы там часто бывали, профессор?

- Однажды на одном семинаре.

Я назвал дату. Доулу эта дата ничего не говорила, он тогда (со служебной точки зрения) под стол пешком ходил. А вот мистер Литвинов - Вася, если я его правильно вычислил, должен был знать, какая публика и на каком уровне собралась тогда в Луизиане поглазеть на художественные экспонаты.

- Мне сказали, что вы в это время не ужинаете? - Голос у мистера Литвинова был поникшим.

- Почему, с удовольствием съем шампиньоны, запеченные в сметане.

Может, потому, что выпили вина, все как-то разом повеселели. Или мои сваты почувствовали, что жених вдруг круто изменил первоначальное мнение и решил просить руки и сердца деревенской дурнушки. Любви с первого взгляда не получилось, так, видимо, в приданом что-то прельстило - коза или виноградник. А я себе сказал, что не хрена корчить недотрогу. Или действительно мой потолок быть председателем фонда товарищей по несчастью, отставных бедолаг, которых Дженни выбросила на помойку (тогда сиди там и не чирикай), или пользуйся редкой возможностью - идея фонда перспективна, и не надо ограничиваться русским культурным и научным потенциалом. Вот, например, наше великое кино, французский кинематограф шестидесятых годов - американцы, затюканные своим ширпотребным Голливудом, небось понятия о нем не имеют. А я бы мог связаться с оставшимися в Париже мастодонтами - ностальгия по шестидесятым годам, по хорошо забытому старому приведет в Калифорнийский Интернациональный Культурный Центр (так я мысленно уже называл детище мистера Литвинова и К°, результат непорочного зачатия) зрителей и слушателей всех возрастов, от студентов до пенсионеров. Да вот, конкретно. Цикл по Жерару Филипу, от "Фанфана-Тюльпана" до "Пармской обители", из Парижа пришлют ленты, затраты минимальные, а пожилые дамы Калифорнии разнесут зрительный зал. В общем, из меня поперли идеи, ведь я приготовился к разным вариантам, в том числе и к тому, что вариант окажется серьезным, и я видел, что мистер Литвинов (если он оставит себе финансы, администрацию и не будет вмешиваться в культурные программы, то мы сработаемся) теперь очень хочет меня послушать, да и Дженни будет интересно и неожиданно услышать вместо привычных вариаций на тему "Зачем ты меня покинула?" занимательные подробности про молодых тогда еще Монтана, Симону Синьоре, Азнавура, Марину Влади. И я открывал рот, но... тут возникал Доул: