Маша Царева - Девушки, согласные на все

– Извините, – пробормотала она. – Я не хотела…

– Чего уж там, – благородно согласился он. – Меня зовут Филипп. Надеюсь, в милицию обращаться не будем?

– Нет, что вы, конечно нет! – поспешила заверить она.

– Ладно. Тогда поехали. Мне кажется, тебе следует выпить.

…Когда Ева вновь открыла глаза, уже рассвело. Она лежала на огромной, стильно круглой кровати, на краешке которой сидел мужчина со смутно знакомым лицом. Высокий, загорелый блондин. Глаза, вероятно, серые, но на фоне дорогого солярийного загара они смотрелись пронзительно-голубыми…

Он ей улыбнулся, и она вдруг вспомнила все. Но сколько времени прошло? Неужели он и правда спас ей жизнь? И неужели она действительно умудрилась глупо влюбиться? И самое главное – почему ночной незнакомец, показавшийся ей похожим на Антонио Бандераса, вдруг стал блондином? С ума сойти, сколько информации для переваривания!..

Мужчина тоже рассматривал ее внимательно. Она была совершенно не в его вкусе. Он любил ярких, длинноногих, светленьких. А эта – слишком полненькая, слишком невзрачная, слишком дурно одета. Слишком обычная, короче.

При других обстоятельствах он в сторону подобной особы и не взглянул бы. А перед этой ему придется расстилаться, как угодливому лакею. Потому что, во-первых, неизвестно, каковы последствия аварии, невольным виновником которой он оказался. А во-вторых – и это, пожалуй, самый главный аргумент, – эта девчонка видела его в гриме и парике! Притом он от волнения представился ей настоящим своим именем. Интересно, что она помнит? Ну и влип он в историю!

…Девчонка определенно не нравилась Филиппу. Он вообще был привередлив в отношении женщин – ведь ему как модному фотографу доводилось работать с самыми лучшими экземплярами.

…Она уснула в его машине по дороге домой. Он на руках перенес ее в спальню – девушка оказалась совсем легкой, несмотря на то что худышкой отнюдь не была.

Он не решался ее разбудить. Он чувствовал себя немного виноватым. А вдруг у нее сотрясение мозга? Или сильный стресс? Девчонка ведь явно из самоубийц – неспроста же она кинулась к нему под колеса! Не побоялась ни страшной смерти, ни возможной инвалидности.

Нет, он дождется, когда она откроет глаза, напоит ее ароматным кофе, а потом под каким-нибудь вежливым предлогом выставит вон, может быть, сунув в ее кулачок мятую сторублевку на такси. Ему надо быть ласковым с этой особой, чтобы она, не дай бог, не обратилась в милицию.

Наконец (настенные часы уже показывали половину второго) она зашевелилась и сонным неловким движением откинула волосы от лица. Открыла глаза, непонимающим взглядом уставилась в незнакомый потолок. Потом заметила Филиппа, подтянула одеяло к груди (какой самонадеянный жест – подумал он. Как будто бы она могла заинтересовать его как женщина!) и доброжелательно улыбнулась.

– Доброе утро! – У нее был мягкий высокий голос. Совсем не скрипучий, как бывает спросонья у некоторых людей.

– Привет, красавица. Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – вновь улыбнулась Ева. – Как будто бы и не было ничего. Знаешь… Знаешь, сейчас мне кажется странным, что еще вчера я хотела умереть. Извини, что я так поступила. У тебя могли быть проблемы, если бы я погибла.

«Как хорошо, значит, в милицию она не пойдет!» – удовлетворенно подумал Филипп.

– Да уж. Я так перенервничал, что постарел на десять лет, – пошутил он. – Ладно. Раз с тобой все в порядке, поднимайся. Буду кормить тебя завтраком.

– Да ну? – Она кокетливо повела бровью. – Тебе покажется странным, но мне никогда не готовил завтрак мужчина. Ты будешь первым.

– Не уверен, что готов к такой ответственности… Но попробовать можно. Что ты хотела бы съесть?

– О, мне, пожалуйста, маринованных лягушачьих лапок в винном соусе и тарталеток с клубничным мармеладом. Надеюсь, у вас есть лягушачьи лапки? – В ее глазах заиграли хитрые искорки.

«Она ведет себя так, словно у нас позади бурная ночь, а впереди – пышная свадьба, – досадливо подумал Филипп. – Может, девка все же умом тронулась?»

Ева тем временем спустила с кровати босые ноги и осмотрелась. Заметила на стильном металлическом столике его «Кэннон».

– О, ты фотограф?

– Ну, так… – пришлось сказать ему. – Скорее любитель.

– Сфотографируй меня.

Слова эти – как удар хлыста. Филипп перестал улыбаться, откуда-то изнутри поднялась волна раздражения и боли. Именно так началось его знакомство с Азией. Она подошла, посмотрела на него и спросила: «Ты фотограф? Сфотографируй меня!» Тот же текст, только актриса другая. Без харизмы и таланта. Неужели она сама не понимает, что ее реплика звучит как жалкая пародия?!