Джонатон Китс - Патология лжи

– Ты всегда все чертовски преувеличиваешь. Это становится утомительным. Почему ты не пристаешь к своим драгоценным рекламодателям?

– И что я, по-твоему, должен им сказать? Мы отпечатали пятьсот тысяч экземпляров, а продали только пятьдесят.

– Пятьдесят тысяч?

– Пятьдесят экземпляров. Теперь к тому же «7-11» отменили заказ на неопределенное время.

– Отменили?

– Пока точно не известно.

– Но из-за чего?

– Предприятию было нанесено словесное оскорбление. Они говорят, что главный редактор грубо и безответственно высказался по телефону.

Я пожимаю плечами:

– Ну и на хрен этого приказчика из «7-11».

– Ему принадлежат двадцать торговых предприятий в Калифорнии. Он играет в гольф с президентом компании.

– Ну так к черту «7-11». Меня никогда не интересовали эти любители распродаж, не могу вообразить их нашей целевой аудиторией.

– Это не шутки, Глория.

– В конце концов, это не у меня рубашка изукрашена соевым соусом.

– Перестань, мать твою, менять тему разговора. При Пи-Джее рекламодатели выпрашивали у нас сигнальные экземпляры «Портфолио», чтобы похвастаться друзьям. А теперь они даже не обращают внимания, кто у нас на обложке.

– Никто и не пытается недооценивать умственные способности американских рекламодателей. Если сомневаешься, вспомни Менкена. [32]И выпей еще мартини.

– Ты такая трогательная, Глория.

– Я не шестидесятилетний закоренелый холостяк. Я не такая толстая и лысая.

– Ты уволена, Глория.

– Нет, не уволена. – Я улыбаюсь.

– Что это значит? – Обескураженно.

– Я твой главный козырь. А теперь дай мне сигару.

– Посмотри на себя. – Он наступает на меня. Я отступаю – кошки-мышки. – Ты вихляешь своей задницей, точно весь мир принадлежит тебе. Ты ко всему относишься легкомысленно.

– И как именно положение моей задницы связано с моей компетентностью как редактора? Во всяком случае, я думала, все вокруг считают мою задницу собственностью компании.

Я кусаю оливку и чувствую, как обломок зубочистки застревает между зубами. Я роняю бокал с мартини на пол и отхожу. Тяжело.

– Или ты предпочел бы обменять ее на твердый член Пи-Джея?

– Я слишком многое тебе позволяю, Глория.

Дмитрий так близко, что я чувствую его дыхание на своих губах.

– Я не буду задавать вопросов. Но теперь я буду следить за тобой. Следующий номер должен быть продан до последнего экземпляра. Мне плевать, что ты для этого сделаешь, – ты должна сотворить чудо. Или тебе придется задуматься о новой карьере.

Дмитрий смотрит на меня, и тут я понимаю, что он уже слишком пьян, чтобы продолжать беседу. Я шарю в его нагрудном кармане в поисках сигар – пусто. Я пинаю его по ноге и велю ему отодвинуться. Разворачиваю его в направлении бара.

Люди липнут ко мне, как потные носки к пяткам. Когда они становятся назойливыми, я зеваю и отворачиваюсь. Я знакомлю писателей с фотографами, фотографов с рекламодателями, иногда я знакомлю людей по два раза, но это не имеет значения, потому что никто уже ничего не помнит. Звучит музыка. Рядом с баром, куда все устремляются, играет живой джаз. Люди задают мне вопросы, в ответ я улыбаюсь и пожимаю плечами, показывая пальцем на оркестр. Набиваю рот кусочками утки по-пекински, пью мартини.

– И как вам живется теперь, когда с вас сняли подозрение?… Не видел вас последнее время в газетах… Это правда насчет отмены?… Вы действительно думаете уйти из издательского бизнеса? Люди говорят, вас уволили, но я в это не верю… Кому ж тогда я буду впаривать свои статьи?

Ко мне направляется Мэдисон. Ее лицо перегружено косметикой. На каблуках она выше меня, ей приходится слегка наклониться к моему уху, чтобы я ее услышала через всеобщий гул голосов. Руки против коленей. Я вижу ее вены, несущие кровь с алкоголем по ее рукам.

– Я хочу познакомить тебя с Альбертом. – Я пожимаю его руку, пока она объясняет, что он – специалист по изучению общественного мнения из Ванкувера, приехал сюда на неделю.

– Непыльная, должно быть, работа.

– Почему же? – спрашивает меня Альберт.

– В Канаде ни у кого нет собственного мнения. Это все равно, что выяснять цветовые пристрастия лимской фасоли.

– Глория – редактор «Портфолио», – встревает Мэдисон. – Она наняла меня, чтобы поставить на ноги журнал.

– Я не нанимала тебя ставить что-то на ноги, – напоминаю я ей, наверно, в сотый раз за неделю. Я поворачиваюсь к Альберту, который, должно быть, из-за лимской фасоли избегает моего взгляда. – Я наняла ее для наблюдения за изменением вкусов наших читателей.