Маша Царева - Жиголо для блондинки

Арсений стянул через голову белоснежный свитер «DKNY» и беспомощно поискал глазами по сторонам. В мастерской не было стула, где он бы мог разместить свои вещи. Класть свитер на грязный пол не хотелось, в свое время он заплатил за него почти триста долларов.

– Живее, – хлопнул в ладоши Хэл. – Твои вещи заберет Ми.

К Арсению подскочила крошечная филиппинка, похожая на маленькую экзотическую птичку. Она приняла из его рук свитер, джинсы, носки и ботинки.

Оставшись совершенно обнаженным, Арсений почувствовал себя беспомощным. Вайгель беззастенчиво его рассматривал.

– Неплохо. – Хэл улыбнулся, продемонстрировав мелкие желтые зубки. – У тебя красивое тело. Будет хорошо смотреться у розовой стены.

Та же филиппинка, которая унесла куда-то вещи Арсения, приволокла в мастерскую огромную коробку с красками. Арсению показалось, что служанка панически боится Хэла. Она опасалась даже глаза на него поднять. Поставив коробку на пол, женщина кинулась прочь из комнаты, словно спешила на пожар. Между тем художник даже на нее не посмотрел. «Бьет он ее, что ли? – подумал Арсений. – С него станется!»

Вайгель обмакнул ладони в банку с розовой краской.

– Повернись спиной! – скомандовал он.

Ладони художника были прохладными и неприятно шершавыми. От краски пахло так, словно Вайгель умудрился подмешать в нее полусгнившие рыбные консервы. Арсений попробовал уйти в себя и подумать о чем-нибудь приятном. О гонораре, о тех временах, когда он сможет позволить себе тратить деньги, особенно не напрягаясь. Об Ирке, девчонке, которую он подцепил в каком-то баре на прошлой неделе. Ирка смотрела на него как на божество – он, конечно, не сказал ей, чем занимается. Он видел, что девчонка тает в его присутствии, сходит с ума и из кожи вон лезет, чтобы ему понравиться. Арсений постоянно держал вокруг себя несколько таких вот восторженных особ – они заметно поднимали его самооценку и позволяли чувствовать себя не дорогой игрушкой, а мужчиной на все сто. Девицам этим он говорил, что владеет небольшой частной фирмой, те ему охотно верили и предпочитали не вдаваться в скучные подробности.

Резкий аммиачный запах краски возвращал его на землю, в просторный зал Хэла Вайгеля. У Арсения кружилась голова, а перед глазами весело плясали зеленые круги.

– Тяжело тебе? – подошел к нему Мишель, «коллега» Арсения. Ему было куда проще – краска уже высохла и не пахла так отвратительно. Правда, Мишель не имел возможности сесть, зато он мог выйти в коридор, чтобы покурить или выпить чаю. Мишель обратился к нему по-русски.

– Нелегко, – осторожно сказал Арсений. Кто знает, зачем подошел к нему темнокожий Мишель?

Может быть, он приближен к Вайгелю и собирает материал для сплетни?

– Я учился в России когда-то, – рассмеялся Мишель. – Люблю говорить с русскими. Правда, уже забывать начинаю язык.

– Ты здесь живешь?

– Да, в Амстердаме. Я не в первый раз у него работаю, – вздохнул Мишель. – Платит он хорошо, еще и премию даст, если понравишься. Но потом тело будет в нарывах целую неделю из-за этой поганой краски.

– Разве это не специальная краска для боди-арт?

– Она самая. Только этот змей, – Мишель быстро скосил глаза в сторону Вайгеля, – этот змей что-то туда подмешивает. Чтобы цвета смотрелись более ярко. Каждый раз одна и та же история. У всех жуткая аллергия.

– А ты тоже от агентства работаешь?

– Нет. Я давно его знаю. Одно время я с ним жил.

– Ясно.

– Знаешь, я ведь был известной моделью. И сам не понимаю, как вляпался в это дерьмо.

– Я вовсе это дерьмом не считаю. – Сказав это, Арсений не покривил душой. – Иногда я зарабатываю десять тысяч долларов в месяц.

– И что толку? У тебя есть девушка?

– Постоянная? Глупый вопрос. Конечно, нет.

– Почему глупый? Я женат. У меня двое детей, младшему полгодика. – Мишель ухмыльнулся. – Жена модель. Но она понимает, что на подиуме зарабатывают единицы. Поэтому одобряет мой выбор. Через два месяца после того, как я ушел на вольные хлеба, я снял замечательный домик в пригороде и подарил ей «БМВ». Правда, здесь, в Амстердаме, нет смысла в машине, у нас с ней велики. Но она любит сваливать на выходные в Париж.

– Домик, «БМВ», Париж. Чем же ты тогда недоволен?

Арсений был благодарен говорливому Мишелю – тот отвлекал его от всепоглощающего аммиачного амбре.

– Тебе не понять, – мечтательно вздохнул Мишель. – Подиум – это романтика. Суета, красивые люди вокруг. Запах грима, новая одежда. Сегодня ты работаешь в Амстердаме, завтра у тебя фотосессия в Москве. Никогда не знаешь, где проведешь уикенд. Тебе не понять.