Джоанн Гринберг - Я никогда не обещала тебе сад из роз

На встречу с доктором Фрид она ехала по железной дороге; поезд тащился медленно. Но Эстер только порадовалась, что служебные дела Джейкоба не позволяли ему отвезти ее на машине. В клинике она убедилась, что ее обаяние никак не облегчает взаимодействия с медперсоналом и не гарантирует ей исключения из правил. Доктор Фрид побеседовала с ней мягко, но уклончиво. Постаралась развеять страхи Эстер по поводу четвертого отделения и, если Эстер правильно поняла, выразила надежду, что нынешнее состояние Деборы — это просто «фаза ее заболевания». Такие же ответы, но высказанные с ледяным равнодушием, Эстер получила от инспектора медико-социальной службы. Запрет на посещения обойти не удалось.

По пути домой она решила, что Джейкобу и всем близким правду знать ни к чему. Лучше рассказать им, что она повидала Дебору, прошлась по отделению, познакомилась с врачами — и все оказалось на высоком, на самом высоком уровне. Именно это родные захотят услышать и принять на веру, а потому до поры до времени будут мириться с ложью. Собираясь в поездку, Эстер приготовила для Деборы целую кипу журналов. Печатную продукцию отказались даже принять, и сейчас, рассеянно глядя в окно вагона, Эстер сообразила, что увозит всю пачку обратно. От нечего делать она стала перелистывать страницы, но на каждой видела отражение вранья, придуманного ею для Джейкоба, и мучений, уготованных для себя. Тогда она попыталась сосредоточиться на иллюстрациях, но и в них не нашла облегчения. Навернувшиеся слезы туманили портреты беспощадно веселых рекламных красоток.

И на обороте:

По всей странице были разбросаны незабудки; при виде этих цветов Эстер стиснула зубы, надеясь прогнать слезы. В преддверии выпускного вечера и поступления в колледж все одноклассницы Деборы возьмутся за эти журналы, и каждая будет мысленно подставлять свое личико в каждый снимок. Подруги Эстер, у которых дочери оканчивали школу, козыряли названиями колледжей, как визитными карточками. Девочкам покупались прелестные обновки — хоть сейчас надевай — и ежедневники для планирования приятных событий. А ведь ей предстояло и дальше общаться с этими мамочками, своими подругами, которым положение Деборы виделось лишь ненамного серьезнее, чем проблемы собственных детей. «Марджори так застенчива, ей, похоже, неуютно среди ровесников!», «Для Элен любая мелочь — вопрос жизни и смерти: девочка живет в постоянном напряжении!». Укрываясь за собственной ложью, Эстер выслушивала эти отзывы и в каждом вздохе узнавала легкое дыхание Деборы, знакомые черточки. Та же застенчивость, то же стремление спрятать свои страхи за ранним взрослением и скептическим юмором; то же вечное напряжение; но сумеет ли ее дочь вернуться в реальный мир? А эта клиника… быть может… быть может, они изначально совершили ошибку?

Дома ее поджидал Джейкоб вместе с родней. Все нерешительно улыбались, а Эстер бойко и уверенно лавировала, отделываясь общими фразами. Она была вполне довольна собой, пока Джейкоб не сказал:

— Замечательно… я рад, что врачи находят у нее столь значительные улучшения, и в следующий раз непременно поеду с тобой.

— Как ты отравила жизнь сестре? — спросила доктор Фрид, когда Дебора, свернувшись на кушетке, дрожала от холода Ира в душный августовский день на Земле.

— Я не хотела… ее оставили на милость моей сущности, которая носит ирское название. Моя сущность эгоистична и ядовита. Она отравляет ум.

— Это и есть разрушительное начало? Какие-то твои поступки, желания?

— Нет, это мое органическое, врожденное свойство, секреция желез, вроде потоотделения. Это мое порождение, оно ядовито.

Дебору вдруг захлестнула жалость к себе — к тлетворному созданию, и она пустилась в объяснения, все крупнее рисуя свой образ и свою вредоносную сущность.

— Постой…

Доктор подняла руку, но радость самообличения уже захватила пациентку с такой силой, какая обычно бывает свойственна только любви, и Дебора не могла остановиться: она расписывала и расцвечивала свою грязь, подбрасывая слова все выше и выше. С окончанием этого рассказа тень ее выросла до невероятных размеров.

Доктор Фрид дождалась, чтобы к Деборе вернулась способность слушать, и ровным тоном сказала:

— Все еще стараешься пустить мне пыль в глаза?

Дебора парировала ее вопрос, защищая и лелея только что созданный неузнаваемый образ, но была остановлена: