Александр Чаковский - Нюрнбергские призраки (книга вторая)

С замиранием сердца он перешагнул порог. Он думал о том, что в свое время этот порог переступал фюрер. Да и не только он: все его соратники. У Рихарда было такое ощущение, словно он вступил в Прошлое, в героическое Прошлое Германии…

По большой комнате сновали официанты, державшие по две-три кружки пива в каждой руке. Справа и слева, перпендикулярно к стенам, стояли длинные деревянные столы. Десятки людей сидели за этими столами на таких же деревянных скамьях, склонившись над кружками с пивом и тарелками с едой. Все они говорили наперебой, гоготали, со звоном чокались кружками, чуть ли не заглушая хилый оркестрик, игравший где-то там, в глубине. Четыре оркестранта были одеты в национальные баварские костюмы.

Под окнами лежали, упираясь днищами в стену, большие бочки с блестящими медными кранами. Официанты то и дело подставляли под них пустые кцуж-ки.

Давно уже Рихард не ощущал такого радостного подъема. Конечно, и там, в Буэнос-Айресе, были хорошие немецкие пивные, и он их усердно посещал. Но сейчас он вспомнил о них как о бледном отражении "Бюргербройкеллера".

Рихард стал пробираться между снующими официантами, мимо столов в поисках свободного места. Но все скамьи были заполнены людьми, и, судя по всему, никто из них уходить не собирался.

И вдруг сквозь разноголосый гомон и звуки оркестра прорезался оклик:

— Рихард!

Но он даже не обернулся в сторону, откуда раздался голос, решив, что просто ослышался.

— Рихард, давай сюда!

Он оглянулся. С дальнего конца одного из столов ему махал рукой какой-то широкоплечий парень.

Увидев, что Рихард наконец заметил его, парень крикнул еще громче:

— Валяй сюда! Есть место!

"Да кто же это такой?" — пытался сообразить Рихард, продвигаясь вдоль стола и задевая лешем спины сидящих на скамье людей. И вдруг вспомнил. Это же Курт! Да, Курт — один из тех, кто был у Клауса вечером, накануне митинга.

— Здорово, дружище! — сказал Рихард с улыбкой.

— А ну, приятель, подвинься немного! — обратился Курт к своему соседу справа и даже слегка подтолкнул его в бок. — Этот парень приехал издалека. Он наш, окажем ему мюнхенское гостеприимство!

Рихард опасался, что возникнет перепалка, но ничего подобного не произошло. Люди за столом потеснились, и образовалось небольшое свободное пространство.

— Устраивайся поудобнее! — сказал Курт. Рихард перешагнул через скамью и кое-как уселся.

— Что будешь есть? Что будешь пить? — спросил Курт.

— Не знаю, — ответил Рихард, взглянув на пустую тарелку, стоящую перед Куртом. — А ты что ел?

— Сосиски. Только не говяжьи, а телячьи. Тут их готовят на славу. И, конечно, пиво. — Он ткнул пальцем в большую фаянсовую кружку с откинутой крышкой.

— Ну, тогда и я то же самое, — сказал Рихард.

— Разумное решение, — одобрил Курт и гаркнул на весь зал: — Герр обер!

Склонивщемуся над его плечом официанту в белой куртке он сказал, кивнув в сторону Рихарда:

— Телячьи сосиски и кружку пива для моего Друга.

Выпрямившись и приосанившись, официант сделал пометку в своем блокнотике и исчез.

— Ты бывал здесь раньше? — спросил Курт.

— Нет, — ответил Рихард и, немного помолчав, добавил: — Впрочем, да, бывал.

— Как это понимать? Бывал или не бывал?

— В мыслях бывал… Я очень хорошо представлял себе эту пивную.

— Знаешь о ней из книг?

— Да, из книг. И по рассказам отца о моем деде. А уж он-то бывал здесь нередко.

— Значит, еще до войны?

— Задолго. В двадцать третьем году.

— О-о, понимаю! — протянул Курт многозначительно.

— Я рад, что встретил тебя, — искренне сказал Рихард. — Часто бываешь здесь?

— Этого я не могу сказать… Когда карман пуст, особенно не разгуляешься.

— А "ты где работаешь? — поинтересовался Рихард.

— Спроси лучше, где работал! — с неожиданной злобой проговорил Курт.

— Бросил работу?

— Не я бросил работу, а работа бросила меня. Вот уже три месяца, как наслаждаюсь полной свободой. Раньше был шофером.

— Ты что же… безработный? — с сочувствием спросил Рихард.

— До чего же ты догадлив! — иронически вое кликнул Курт. И добавил с горечью: — Проклятая страна! Иногда хочется разбить ее вдребезги.

Эти слова отозвались острой болью в душе Рихарда. До встречи с Куртом его обволакивала царившая здесь атмосфера непринужденности и веселья. Но два слова, всего лишь два слова — "проклятая страна!" — повергли его в уныние.

Официант принес тарелку с толстыми сосисками и горкой тушеной капусты. Почти беззвучно он поставил на стол большую пивную кружку с откидной крышкой.