Олег Рой - В сетях интриг

– Ничего, зато на Лере отыгрался, – хихикнул Дима. – Наверное, у парня хобби такое – жену босса трахать.

– И ни стыда ведь и ни совести! – пылко воскликнула Эля, кинув взгляд на мужа. Видно, тема супружеских измен была и ей очень близка. – Знаешь, что я в ресторане видела?

– Понятия не имею. Что ж ты такое видела? – за шутливо-ироничным тоном Павел пытался скрыть, насколько интересует его этот разговор, аж внутри все сжимается.

– На кладбище-то они еще ничего, прилично себя вели, порознь стояли, держали себя в руках. Ну а на поминках уже понеслось… Напились они, что ли, и совсем совесть потеряли!

– А что? Что было-то? – не удержался от вопроса писатель.

– Да даже рассказывать противно, – поморщилась Эля. – Пошла я покурить. Стою одна, ты ж понимаешь, не знаю, как у вас в Америке, а у нас нынче курить стало немодно, все здоровый образ жизни ведут…

– У нас так же, – кивнул Павел. – Ну – и?..

– Смотрю – Лера эта, вдовушка безутешная, из мужского туалета выходит, юбку одергивает. Ну, думаю, назюзюкалась девка, двери перепутала, писсуар от унитаза отличить не смогла. А потом гляжу – через минуту и Вдовин вывалился, воровато так оглядывается, а у самого рожа довольная, как у нашего кота, когда он в кухне что-нибудь со стола стянет. Я-то поодаль сидела, на диване, за стеночкой такой – знаешь, как делают: решетка, а по ней растения вьются? Так что они меня не видели, зато я их – прекрасно! А еще Диме на поминках какая-то женщина из компании Андрея говорила, бухгалтер, что ли…

– Финансовый директор… Эль, дай я скажу!

– Ну хорошо, расскажи! – согласилась та. – Мне, признаться, и обсуждать-то это противно.

«Да ладно, уж своим-то ребятам не ври! – усмехнулся про себя Павел. – У самой глаза горят, аж разрумянилась вся. Противно ей, как же!»

– Она как-то в торговый центр приехала, идет и вдруг видит – в укромном уголке, под лестницей, Вдовин с этой Лерой стоят. Целуются, как подростки, он ее за все места тискает – ну просто картина!

– Значит, получается, Лера в сговоре с этим Вдовиным… – задумчиво проговорил писатель. – Убрали жену с детишками, Лера заняла ее место, потом убрали Астахова и заполучили все его денежки…

– Да не так все просто, – покачал головой Димка. – Во-первых, у этой Леры мозгов ни фига не хватит на что-то подобное…

С этим Павел не мог не согласиться. Однако тут у него имелось преимущество перед друзьями – он знал о еще одном действующем лице этой истории, некой женщине по имени Светлана. Пока ее роль в спектакле была неясна, но уже понятно, что это не массовка и даже не эпизод.

– А во-вторых, с деньгами-то у них промашка вышла, – ехидно продолжал Дмитрий.

– В каком смысле?

– А в самом прямом. Астахов-то, царствие ему небесное, парень был головастый и Лере своей, похоже, не слишком-то доверял. Оставил все дитю – до копейки. Подлить тебе еще глинтвейну?

– Что ты говоришь! Сыну Леры?

Какой тут, к черту, глинтвейн! Павел едва не подскочил в кресле от такой новости.

– Ну да, ему самому.

– То есть получается, что наследник всего состояния – этот карапуз, как его, Боря, что ли?

– Да, именно он. – Эля вновь замелькала спицами. – Там какая-то сложная система опекунства, мы так толком и не поняли. Но, в общем, Астахов все продумал, как-то со своей компанией все дела утряс… Эта самая Лера получила только ежемесячное пособие – так, мелочь на булавки. А все остальное достанется мальчику – когда подрастет, конечно.

– Золотой получился мальчик… – тихо пробормотал писатель себе под нос.

Дело приобрело новый, совершенно неожиданный и ошеломительный оборот, который необходимо было срочно обдумать. Ему уже не терпелось покинуть гостеприимный дом Королевых и остаться одному. Павел уже приподнялся с кресла, когда Димка остановил его:

– Постой, дружище, я ж самое главное забыл! Помнишь, ты просил меня подробностей об этом деле разузнать по своим каналам?

– И что?

– Могу, если нужно, свести тебя с одним журналистиком из молодых. Он шибко этой историей интересовался, говорят, целое досье на всех действующих лиц нарыл. Тебе надо?

«Не то слово, как надо!» – кричало все внутри у Павла. Но внешне он оставался совершенно спокоен – как пишут в плохих романах, ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Ну, давай, – равнодушно сказал писатель. – Попробуем. Может, и впрямь твой журналистик что-то интересное скажет, что мне для книги пригодится.

– Мама, – глядя на нее карими, как спелые вишни, глазами, вдруг произнес Борька и радостно взвизгнул. Ольга воровато оглянулась на дверь – на счастье, там никого не было.