Сердар Озкан - Ключ жизни

Если бы эти слова были столь же отчетливыми, как тот голос, который раздавался в моей голове всякий раз, когда я видел русалку, я подумал бы, что сейчас стоит начать говорить с лебедем. Но эта речь уж точно являлась плодом моего воображения.

Вот только… почему я подумал, что у меня есть крылья?

«Дорогой дельфин!

Хотя мы еще не встречались, я знаю, что ты любишь детей. Я знаю, что в случае необходимости ты готов пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти ребенка от акулы. Если когда-нибудь акула захочет напасть на меня, ты тут же придешь ко мне на помощь.

И я почувствовал, что должен сказать тебе… На меня пытается напасть что-то более страшное, чем акула. Должно быть, ты подумал: «Что может быть страшнее акулы?» Ну как же мне объяснить тебе?

То, о чем я говорю, кусается, но у него нет рта. Оно намного опаснее акулы, потому что его не видно. Когда я говорю со взрослыми или другими детьми — когда я говорю с людьми, которые не знают, что происходит в моей душе, — оно начинает атаковать меня.

Я знаю, что плохо объясняю. Возможно, поэтому ты решишь, что мне вовсе не грозит опасность. Но ты должен поверить мне. Ты должен поверить, что это чувство страшнее десяти акул, вместе взятых. Ты ведь веришь мне, правда? Как только ты получишь это письмо, пожалуйста, приплыви ко мне и спаси меня. Приплыви ко мне и стань моим другом.

Омер (ребенок, который любит дельфинов)».

Свернув лист бумаги, я засунул его в бутылку. Пробку я не нашел, поэтому взял дедушкину изоленту и запечатал бутылку. Я брошу это письмо в море, когда мы в следующий раз отправимся на острова.

Продолжая глазеть на меня, старый лебедь вовсе не собирался выполнять мое последнее желание, и потому я помахал ему рукой на прощание.

Повернув лицо к солнцу, я почувствовал его слепящие лучи. Закрыв глаза, я начал глотать таблетки.

Я чувствовал лишь свет. Этот свет был таким ярким.

Таким ярким…

Часы, дни и ночи прошли с тех пор, как я бросил письмо в море, но дельфин, которого я позвал, чтобы он стал моим другом, не приплыл ко мне. Жестокие мысли истязали мой разум. Это были мысли о том, что дельфин тоже не придет, как и мой ангел (кстати, я уже давным-давно его забыл). И все же всякий раз, когда мы приплывали на острова, я ничего не мог с собой поделать. Я шел к скалам на краю острова и сидел там часами, ожидая дельфина. Мама даже начала беспокоиться.

— Я все время смачиваю голову водой, мам. Не волнуйся. У меня не будет солнечного удара.

— Ладно, малыш. Но что ты делаешь там часами? Мы ведь приезжаем на острова, чтобы ты мог поплавать.

— Я ищу разноцветные камешки.

Я знал, что лгать плохо, но у меня не было выбора. Я не мог рассказать маме, что звал дельфина для того, чтобы тот стал моим другом. Если рассказываешь такие вещи взрослым, то все всегда становится сложнее.

Например, если мама спросит: «Дельфины не разговаривают, как же вы сможете подружиться?», что я ей отвечу?

К вечеру мои глаза устали оттого, что я все искал дельфина в воде. Вдалеке красное солнце начало садиться за Холм Пустоши, а значит, нам пора было возвращаться домой.

Лучи солнца, пронзавшие мои веки, стали еще ярче. Такое необъяснимое обострение чувств заставило меня подумать, — пусть это было невозможно, — что первые таблетки сделали свое дело. Открыв глаза, чтобы посмотреть, что происходит, я заметил приближавшуюся к острову белую яхту. Яхта находилась в сотне метров от меня, и свет, падавший на мое лицо, исходил оттуда. Вероятно, кто-то светил на меня зеркальцем.

Конечно же, это был вовсе не друг, решивший героически прийти мне на помощь в последнюю минуту. Никто не знал, что я собираюсь сделать. К тому же я никогда раньше не видел эту маленькую, но элегантную яхту в наших водах.

Свет продолжал бить мне в лицо, и я понял, что это не случайный блик, а кто-то с яхты специально направляет на меня отражение солнечных лучей.

Ветра не было, но чужая яхта с огромной скоростью неслась в сторону «Сафы». Должно быть, ее мотор отключили за мгновение до того, как яхта выплыла из-за острова, но все равно я должен был услышать мотор, ведь было так тихо — даже чайки не кричали. Сунув банку с таблетками в карман, я внимательнее присмотрелся к яхте, но никого там не увидел. Тот, кто пускал солнечных зайчиков мне на лицо, видимо, спрятался в кабине.