Евсей Цейтлин - Долгие беседы в ожидании счастливой смерти

«Потом Мильтинис, как и я, занял свое место в ложе…»

й замолкает внезапно. Видимо, вспоминает, что в театре, как и в жизни, занавес рано или поздно закрывается. (15 июля 94 г.)

Наблюдательность? Любопытство? Как точнее назвать эту его черту, которая так гипертрофирована у й ?

Выспрашивает у меня бесконечные подробности о знакомых и совсем не знакомых ему людях. О моей дочери (никогда ее не видел). О бывшем муже Ю. («Вы говорили, что он коммерсант. Ну, и на что он сейчас надеется?»). О распорядке дня З., о романах С., с которой говорил разве что по телефону… Как расставляет он мысленно эти человеческие фигурки?

________________________

Потому-то в отличие от большинства писателей й любит не только поговорить. Любит слушать.

________________________

Осенним днем гуляем с ним неподалеку от его дома — по улочкам, которые й, десятилетиями раньше, исходил вдоль и поперек.

Он знает едва ли не каждого. Знает: «кто и где работает, кто и как ворует, кто и с кем спит…» Говорю ему в связи с этим: «Бабель часто мечтал узнать содержание той или иной женской сумочки». — «Как он был прав… Какие здесь могут открыться тайны!»

_______________________

Подобно тому, как библиофил ищет редкую книгу, й порой месяцами разыскивает того или иного человека. К примеру, на протяжении нескольких лет произносит имя одной молодой женщины: «Как и где я могу ее все-таки найти? Мне это так важно!»

Она литовка; решительно приняла иудаизм, соблюдает традиции, выучила сначала идиш, а потом иврит, работала в архивах и библиотеках, постигая судьбы еврейской интеллигенции в Литве предвоенной поры… Однако й волнует ее собственная — не ясная ему — судьба.

______________________

Это он, конечно, сказал не о персонаже пьесы — о себе самом: «…Ярый враг тайн. Таков уж характер. Стоит мне столкнуться с тайной, как безумно хочется разгадать ее».

_____________________

Вспоминая о людях, й почти никогда не употребляет отрицательных характеристик. «Нравится — не нравится…Это совсем не предмет размышлений. Мир ничуть не изменится от того, как я к нему отнесусь».

Люди для й интересны или…менее интересны. Неинтересных нет совсем!

Другое дело — хочет ли он общаться с тем или иным человеком? Говорит, что за пятнадцать минут может определить: личность перед ним или нет? Фигуры, закутанные в стереотипы, близко к себе не подпускает. («С детства ненавижу толпу!»). Однако всегда стремится изучить «представителя толпы» («Я хотел бы влезть в каждую душу!»)

____________________

Вот и опять:

— Какой интересный человек! Был четыре раза женат. Каждая жена похожа на предыдущую. Только менее красива…

Есть ли в словах его ирония? Ничуть. Наверное, интересно й то, о чем он сейчас молчит — предопределенность нашего выбора. Опять-таки: судьба.

____________________

Некоторые человеческие качества он вообще подвергает сомнению: «Не знаю. Не встречал». Например, героизм.

«Я прошел фронт, но героизма нигде не видел. Вы знаете, со мной откровенны многие люди. Так было и в окопах. Часто перешептывались мы ночью, открывали друг другу душу. Слышал: «Не хочу отдавать животик». Но никто и никогда не говорил о героизме и патриотизме.

Я видел другое: каждый хотел жить и каждый боялся смерти.

Видел: у многих на фронте не выдерживают нервы. Большинство из тех, кто первым поднимался в атаку (я их знал хорошо), были именно такими людьми. Нет, они не были героями или какими-то особыми патриотами. Получаешь приказ: «Ну, давай!» И тогда уже ни о чем не думаешь. Наконец, есть ситуация, когда иначе поступить нельзя.

А герой, по-моему, — это человек, убежденный в том, что делает». ____________________

Прочитав один из диалогов его пьесы «Прыжок в неизвестность», опять вздрагиваю. А он соглашается: «Конечно, дорогой мой. Это обычный мой способ изучения человека».

ЮЛЮС…Вдруг почувствовал, что вы пристально следите за каждым моим движением: как я кладу ногу на ногу, как удобно откидываюсь на спинку кресла и даже, как выпускаю дым из носа и рта. Наблюдаете и следите не из любопытства, а испытующе — у меня мороз по коже пробежал…

САКАЛАС. Ничего в этом плохого нет, я наблюдателен. Понятия не имею, от кого я это унаследовал…

ЮЛЮС…Вы специально создаете ситуации, которые вынуждают меня вести себя с Бируте одним образом, с вашей супругой — другим, а с Саломеей — третьим. Если же эксперимент не подтверждает вашу генетическую теорию, создаете новую коллизию и приступаете к следующему эксперименту. Я постоянно чувствую себя так, будто меня ворочают, мнут и тискают в лабораторной пробирке.