Николь Розен - Две недели в июле

— А что будет потом? Есть ли у нас хоть какая-то надежда жить вместе?

Он молчит некоторое время и не смотрит на нее. Потом берет за руку.

— Я очень надеюсь, уверяю тебя. Я даже уверен, что так и будет. После Бланш ты первая женщина, которой я это говорю, поверь мне. Но ты же понимаешь, что это не может произойти сразу. У каждого из нас своя жизнь, свое прошлое. Мне скоро пятьдесят, и у меня обязанности, которые я не могу не выполнять. И которые я хочу выполнять. К тому же мы живем далеко друг от друга. Это реальность, и с ней надо считаться. Но я уверен, что однажды это случится. Если нам хватит терпения подождать, когда все уладится, все может сложиться. Я чувствую твое напряжение, я сам его испытываю. Но надо набраться терпения. Я хочу тебе признаться: я очень боялся, что Бланш не примет тебя. Для меня это было бы непереносимо. Это стало бы препятствием, которое мне было бы трудно преодолеть. Нам повезло, что она оценила тебя и приняла то, что ты будешь со мной. Это очень хорошо, ты просто не отдаешь себе отчета, как это важно. Это позволяет нам надеяться на будущее.

Она похолодела. С самого начала она заметила эту зависимость Марка. Но старалась о ней не думать. Он сам простодушно подтвердил ее. Чтобы ее любить, ему нужно было позволение Бланш. Снова что-то возмутилось в ней. Она не хотела, чтобы все так происходило. Она посмотрела ему прямо в лицо.

— А почему бы тебе не приехать в Париж на первые две недели августа? Я еще не работаю, ты тоже. Мы могли бы побыть вдвоем в другой обстановке, у меня. Ты бы познакомился с моими сыновьями. Они проведут несколько дней со мной.

Эта мысль пришла к ней внезапно, импульсивно. Клер об этом не подумала раньше, но теперь это казалось ей совершенно очевидным. Почему же это невозможно? Марк отпустил ее руку и стал смотреть на дорогу.

— Ты застаешь меня врасплох. Я не знаю. Мне надо подумать. Но пока мне кажется это трудновыполнимым. Все уже предусмотрено на эти две недели. Мне надо доделать ставни. И весь август будут приезжать друзья, сменяя друг друга. Я не могу оставить Бланш и Клемана одних — это тяжелая нагрузка. Я обещал, ты должна понять. Да это и мои друзья тоже. Они хотят увидеть меня, и я тоже рад встретиться с ними. Нельзя делать что вздумается. Не надо.

Этот ответ уже не удивил ее, но все же она почувствовала горечь. Ей бы так хотелось, чтобы он с радостью согласился. Чтобы для нее он делал бы все что вздумается. Это и называется любить. Поменять все, все круто изменить. Без расчетов, не осторожничая. Марк снова заметил, что она молчит, и опять взял ее за руку.

— Послушай, не грусти. Я не сказал «нет». Просто это будет трудно. Я обещаю подумать.

Он поцеловал ее в щеку и завел машину.

Чтобы скрыть слезы, Клер прижалась лбом к стеклу. Они возвращались молча, обмениваясь ничего не значащими словами. С тех пор они больше об этом не говорили…

Клер спускается в кухню. Пришла почта, и кто-то положил ее на стол. Она смотрит, нет ли открытки от мальчиков. Видит надпись на конверте: Мадам Бланш С. Несколько секунд она остается в замешательстве, потом выходит во двор. Солнце ослепляет ее, она чувствует слабость. Медленно направляется к мастерской Марка.

— Наконец проснулась? Ну и сурок!

Он весел, улыбается.

— Я видела письмо, адресованное Бланш. Она до сих пор носит твою фамилию?

Ей не удалось скрыть волнение.

— Конечно. А что тут такого?

— Не знаю. Когда женщина разведена, и к тому же живет с другим мужчиной, обычно она возвращает себе девичью фамилию. Или сохраняет обе.

Не прерывая работы, он говорит:

— Мы не разведены…

— Правда? Так долго? Но почему?

Она взволнована.

— Почему? Даже не знаю. Наверное, потому, что это не имеет никакого значения. Чтобы не осложнять себе жизнь адвокатами, судами и всем прочим. Не вижу, для чего это нужно. Мы прекрасно обходимся без административного вмешательства в нашу жизнь.

В его голосе вдруг проскальзывает досада. Впервые она видит его таким.

— А если бы ты захотел снова жениться?

Он смеется.

— Ты же знаешь, я не создан для брака. Мне хватило одного опыта.

Ей смеяться не хочется.

— Пойду в сад, почитаю. Пока.

Ей надо прийти в себя. Подумать. Возможно, Марк прав. Ей в самом деле не следует придавать слишком большого значения таким деталям и внешним признакам. Хотя она не уверена. Что-то ей подсказывает, что именно это важно и имеет значение. Ее смущает то, что он воспринимает все по-другому. Это ее беспокоит, пугает. Здесь ей видится опасность даже большая, чем во всем остальном, хотя она не может четко ее определить. Ей надо успокоиться и подумать.