Рэнди Пуш - Последняя лекция

Им хотелось гордиться родителями. Они хотели верить в то, что родители были необыкновенными людьми. Некоторые старались больше узнать о родительских достижениях. Другие предпочитали мифы. Но каждый хотел знать о том, что их родителей делало особенными.

Эти люди рассказали мне очень важные вещи. Поскольку у них сохранилось мало собственных воспоминаний о родителях, им хотелось знать, что родители умерли, сохранив самые теплые воспоминания о детях.

Я хочу, чтобы мои дети знали, что я всегда будут помнить и любить их.

Начнем с Дилана. Я восхищаюсь тем, какой он любящий и способный на сочувствие ребенок. Если кому-то больно, Дилан обязательно принесет игрушку или одеяло.

Я заметил в Дилане и еще одну черту. Он обладает аналитическим умом, как взрослый. Он уже понял, что вопросы гораздо важнее, чем ответы. Многие дети спрашивают: «Почему? Почему? Почему?» В нашем доме существует правило — не задавать односложных вопросов. Дилану понравилась эта идея. Он любит конструировать длинные предложение. Его любознательность с годами растет. Я вспоминаю, что мне говорили детсадовские воспитательницы: «Когда находишься рядом с Диланом, постоянно думаешь: какой же мужчина вырастет из этого мальчика».

Дилан невероятно любопытен. Где бы он ни был, он сразу же все замечает и думает: «О, вот что-то интересное! Дайте-ка мне на это посмотреть, потрогать или разобрать на части!» Многие дети любят бегать вдоль забора из штакетника, водя палкой по забору, чтобы раздавался звонкий стук. Дилан придумал нечто получше. Он расшатал и вытащил одну из штакетин, а потом стал водить по забору ею. Штакетина толще обычной палки и звучит лучше.

Логан же умеет все превратить в приключение. Во время родов он застрял в родовом канале. Два доктора щипцами вытаскивали его на свет. Я помню, как один из докторов, упершись ногой в стол, тащил моего малыша изо всех сил. Он повернулся ко мне и сказал: «Если и это не сработает, придется доставать цепи».

Это было тяжелое испытание для Логана. Он так долго находился в узком родовом канале, что после рождения у него не двигались ручки. Мы беспокоились, но недолго. Как только наш мальчик начал двигаться, остановить его стало невозможно. Логан — это невероятный сгусток позитивной энергии. Он отлично сложен и прекрасно приспособлен к жизни в коллективе. Когда он улыбается, его лицо сияет. Логан — настоящий Тигра. Этот мальчик готов играть и дружить абсолютно со всеми. Ему всего три года, но я уверен, что в студенческом братстве он будет лидером.

А Хлоя — настоящая девочка. Я говорю это с изумлением, потому что до ее рождения и представить себе не мог, что это такое. Джей назначили кесарево сечение, но у нее рано отошли воды. Мы не успели доехать до больницы, как Хлоя просто выскользнула из Джей. (Конечно, мне так показалось. Джей считает, что только мужчина мог подобрать такое слово для описания этого процесса!) В любом случае тот момент, когда я впервые взял Хлою на руки и взглянул в ее личико, стал для меня самым важным и значимым в жизни. Я сразу же ощутил связь с этим ребенком, причем совершенно иную, нежели с сыновьями. Теперь я превратился в самого обычного отца, без памяти влюбленного в свою маленькую принцессу.

Мне нравится наблюдать за Хлоей. В отличие от Дилана и Логана, которые готовы идти напролом, Хлоя очень осторожна, даже грациозна. Мы закрыли верхнюю площадку нашей лестницы специальными воротцами, но Хлое они не нужны, потому что основная ее задача — не пораниться. Наши мальчишки всегда были готовы броситься с любой лестницы. Чувство опасности им было неведомо. И такая осторожность ребенка была для нас с Джей внове.

Я обожаю всех троих детей. Я люблю их беззаветно, но по-разному. И я хочу, чтобы они знали, что я всегда буду любить их. Обязательно буду.

Мне осталось очень мало времени, и я должен подумать над тем, как укрепить свои отношения с малышами. Я составляю специальные списки воспоминаний для каждого из них. Я снимаю фильмы, чтобы они могли увидеть, как я рассказываю о том, что они для меня значат. Я пишу им письма. Свою последнюю лекцию — и эту книгу тоже — я считаю своим наследием, тем, что я оставлю детям, когда меня не станет. Я даже завел большую пластиковую корзину, куда сложил письма, полученные после лекции. Когда-нибудь дети станут разбирать эту корзину, и, надеюсь, им будет приятно увидеть письма от друзей и совершенно посторонних людей, которые сочли слова их отца важными.