Рэнди Пуш - Последняя лекция

Она сильная женщина, моя жена. Я восхищаюсь ее целеустремленностью, ее честностью, ее откровенностью в разговорах со мной. Даже сейчас, когда нам осталось быть вместе всего несколько месяцев, мы стараемся общаться так, словно все нормально и наша семейная жизнь продлится еще много лет. Мы спорим, мы обижаемся, мы злимся друг на друга, мы миримся.

Джей говорит, что все еще не знает, как общаться со мной, но она старается изо всех сил.

«Ты всегда был ученым, Рэнди, — говорит она. — Ты хочешь науки? Я дам тебе науку».

Приведу пример. В прошлое Рождество мы собирались поехать в гости к моим родным, но у них началась эпидемия гриппа. Джей не хотела подвергать меня и детей опасности. Я же считал, что нам все равно нужно поехать. В конце концов, у меня осталось не так много возможностей повидаться с родными.

«Мы не будем подходить к ним близко, — сказал я. — С нами все будет в порядке».

Джей знала, что убедить меня могут только факты. Она позвонила своей подруге-медсестре. Та позвонила двум врачам, которые жили по соседству. Джей собрала все медицинские мнения. Все в один голос твердили, что везти детей в дом, где находятся больные, по меньшей мере, неразумно. «Рэнди, — сказала мне Джей, — я поговорила с непредвзятыми докторами. Вот их мнение». Изучив данные, я вынужден был сдаться. Я съездил к родным в одиночку, а Джей осталась дома с детьми. (Кстати, я не заразился.)

Я знаю, что вы сейчас думаете. С учеными, вроде меня, нелегко жить рядом.

Джей удается справиться со мной с помощью честности. Когда я теряю курс, она сразу говорит мне об этом. Или предостерегает: «Меня что-то беспокоит. Я не знаю, что, но когда разберусь, то сразу же скажу».

В то же время, учитывая прогноз моей болезни, Джей говорит, что научилась в чем-то поступаться своими принципами. Этому ее научила наш психотерапевт, доктор Рейсс. Она умеет помочь людям переоценить свои отношения, когда выясняется, что один из супругов смертельно болен. Семьи, подобные нашей, должны найти способ вести «новую нормальную» жизнь.

Я привык все разбрасывать. Моя одежда, и чистая, и грязная, валяется по спальне. В ванной вечный кавардак. Это сводит Джей с ума. Когда я был здоров, она постоянно делала мне замечания. Но доктор Рейсс посоветовала ей не растрачиваться на такие мелочи.

Конечно же, я должен быть более аккуратным. Я задолжал Джей немало извинений. Но она перестала делать мне замечания за неаккуратность. Неужели мы хотим провести последние месяцы в скандалах из-за того, что я снова не повесил на место свои брюки? Мы не хотим. Поэтому теперь Джей просто запихивает мои вещи в угол и уходит.

Наш друг предложил Джей вести дневник, и она говорит, что это ей очень помогает. Она записывает все, что произошло в нашей жизни, а также свои переживания по этому поводу. «Вчера Рэнди не поставил свою тарелку в посудомоечную машину, — записала она как-то. — Он просто оставил ее на столе и пошел к компьютеру». Джей знала, что я пытаюсь найти в Интернете информацию о возможных методах лечения. И все же грязная посуда, брошенная на столе, ей не нравилась. Я не могу ее в этом упрекать. Записав свои мысли, почувствовала облегчение, и мы не поссорились.

Джей пытается сосредоточиться на радости каждого дня, а не на негативных чувствах, которые постоянно живут в ее душе. «Если мы каждый день будем страшиться завтрашнего, ни к чему хорошему это не приведет», — говорит она.

Но в канун Нового года обстановка в нашем доме сложилась весьма непростая. В этот день мы отмечали день рождения Дилана. Ему исполнялось шесть лет. У нас был праздник. Кроме того, мы были благодарны за то, что я дожил до Нового года. И все же мы не могли не заговорить о «слоне в комнате»: о следующем Новом годе, который моя семья будет встречать без меня.

В тот день мы с Диланом отправились в кино смотреть «Лавку чудес». В Интернете я прочитал аннотацию к этому фильму, но там не говорилось о том, что хозяин магазина умирает и оставляет лавку своей ученице. В результате я оказался в кинотеатре с рыдающим Диланом на коленях. Мальчик очень переживал из-за смерти старого мастера, хотя и не знал о прогнозе моей болезни. Если бы о моей жизни снимали фильм, то эту сцену наверняка вырезали бы за чрезмерную жестокость. Впрочем, это была лишь одна из сюжетных линий, вызвавших у меня определенные ассоциации. Ученица (Натали Портман) говорит старому мастеру (Дастин Хоффман), что он не может умереть, что он должен жить. А он отвечает: «Я уже это сделал».