Джоанн Харрис - Чай с птицами

Да! Да!

Шепот был почти неслышен, но он все равно его услышал — облегченный вздох, едва слышный блаженный стон. Он опять взялся за ложку, она опять испустила вздох, пальцы растопырились в насыщенном мускусом воздухе. Он обожрался и все равно хотел еще, хотя бы только для того, чтобы увидеть ее лицо, когда он ест и ест. Он смутно помнил, как говорил кому-то (кому?), что рыба усиливает любовный пыл; секунду ему казалось, что он вот-вот припомнит, кому именно, но потом эта мысль тихо ускользнула.

Он все еще ел, когда женщина с кислым лицом встала, сжав губы подобно колючей проволоке, и вышла из-за стола. Он не поднял взгляда — хотя она, уходя, довольно грубо хлопнула дверью, — пока Роза не принесла кофе, миндальные печенюшки и пирожные с засахаренными фруктами; а потом она села рядом, накрыв его руки своими, расстегнула его ремень, чтобы дать простор туго набитому желудку, и, нежно покусывая мочку уха, прошептала голосом, подобным мускусу, крови и темному меду:

— А теперь моя очередь, carissimo . [78] Миленький, любимый (ит.).

Когда я работала над своей первой книгой «Злое семя», меня внезапно осенило: все книги о вампирах на самом деле чрезвычайно элитарны. Действие всегда происходит в романтической обстановке; сами кровопийцы всегда привлекательны, аристократичны, стильны. Тогда напрашивается вопрос: а где все остальные вампиры? Простые вампиры, вампиры-рабочие, вампиры с неудачным имиджем? А потом, в один прекрасный день, я поехала в Блэкпул со школьной экскурсией…

Я вам вот что расскажу, забесплатно. Вампирство давно умерло и похоронено. Не только в Уитби, [79] Уитби — город в Англии, где Брэм Стокер писал свой классический роман про вампиров «Дракула». Сам город тоже описан в романе. хотя гниль пошла оттуда, и не потому, что люди потеряли к нему интерес, — наоборот. Как мне объяснили, это оттого, что спрос превысил предложение. Мы пали жертвой рыночной динамики, уступили необходимости приспосабливаться, модернизироваться, обрести новый имидж в глазах потребителя.

Вот, к примеру, я, Регги Ноукс. Стаж работы — семьдесят пять лет, а теперь мне дали пинка под зад. Сказали, ничего личного, старина. Просто ты больше не в струе. Нынче спрос на вампиров другого типа.

Вот хотя бы лицо. Круглое, красное, как у торговца рыбой из Гримсби (кем я и был когда-то). И коротенькие ножки. А отвисший животик — это вообще катастрофа. В стародавние времена все это не имело никакого значения. Наоборот, любой был бы рад такой маскировке. Но нынче надо соответствовать имиджу. Викторианские улицы. Туман. Нынешнее поколение фраеров разгуливает в кожаных одеждах и черной губной помаде, слоняется по кладбищам в надежде хоть мельком увидеть кого-нибудь из нас, и уже не отличишь живого от живого мертвеца. Это ненормально. И все равно, не могут же все скакать в черных плащах и с клыками, разглагольствуя об адском исступлении и безымянных ужасах. Это было бы чертовски нелепо.

Я не собираюсь извиняться за то, что кошу под местного. Здесь это очень просто. Куча приезжих. Никто не задает вопросов. Но все же, даже когда я вышел на пенсию и поселился тут, я иногда задумывался, не слишком ли Уитби фешенебелен для меня. Надо было сразу ехать в Блэкпул. Шумный, оживленный Блэкпул с его торговыми пассажами и рыбными лавками (я до сих пор люблю временами поесть трески в сухарях), пляжи до отказа набиты отдыхающими, горячие потные тела источают радость, ярость, зависть и голод вроде моего. Знаете, для меня ведь никогда все не упиралось в кровь. По правде сказать, я ее не так уж и люблю, да и добираться до нее сложновато, особенно лысеющему толстяку, на которого ни одна девственница не взглянет дважды. Но стоит мне оказаться в толпе — и я счастлив. Здесь коснуться, там попробовать. По капельке. Не до смерти. Нежно, словно снимая сливки или сдувая пену с пинты пива. С девчонки, что визжит на карусели. С ее дружка, который лапает ее, думая о чем-то другом. С двух парней, подравшихся у пивной. Здесь всюду жизнь, она кишит, и именно поэтому я сейчас гуляю по пристани, потягивая пенный лагер, и жду, когда мимо пройдет какая-нибудь славная теплая семья, чтобы отсосать из нее жизнь, энергию.

Вот как раз такая идет: четыре человека. Двое здоровеньких круглолицых детишек, один ест сэндвич с жареной картошкой, другой — мороженое. Родители: у нее облезлые от солнца плечи с розовыми пятнами, он в сетчатой майке и бейсболке. Пускай поделятся со мной, думаю я. Им есть чем делиться.