Луи де Берньер - Война и причиндалы дона Эммануэля

– Странные какие-то дамочки, – сказал Томас.

– Все тощие, и волос нет ни на ногах, ни подмышками, – отметил Гонзаго.

– Интересно, кому нужна книга, где на картинках белые и явно больные тетки? – спросил Рафаэль.

– Я бы хотела взять его с собой, – сказала донна Констанца, потянувшись к журналу.

– Это можно, – разрешила Глория. – Отдайте ей.

– Вы что, доктор? – спросил Рафаэль. Донна Констанца высокомерно покосилась:

– Нет, просто развитой человек.

– Как веревка? – озадаченно переспросил Томас. – Как это?

Донне Констанце велели позвать служанку; насмерть перепуганная горничная с трудом понимала, что ей говорят. Когда Глория вручила ей записку, служанкины глаза вспыхнули:

– Ах, вот оно что! Вы забираете хозяйку и заплатите за нее после революции?

– Не совсем, – сказала Глория. – Ты непременно должна передать записку дону Хью Эвансу, а иначе убьют его, донну Констанцу и, возможно, тебя. Поняла?

– Да, мадам, – плаксиво ответила служанка и по привычке сделала книксен. Рафаэль хихикнул.

– Пошли, – сказала Глория. – Идти далеко. Уже прохладно, мы должны поспеть в лагерь до рассвета.

– Идти? – воскликнула донна Констанца. – Я не могу идти!

– Почему не можете? – спросила Глория.

– Я никогда пешком не ходила. Да я умру через пять минут!

– Никогда не ходили пешком? – изумилась Глория. – Ну что ж, теперь придется.

Винтовкой она подтолкнула донну Констанцу в спину, и отряд, гуськом выйдя в заднюю дверь, прошествовал по обвитой бугенвиллией террасе. Служанка проследила, как они минуют бассейн, полный, как всегда, тины и довольных лягушек, и в сгущающихся сумерках исчезают в направлении предгорий, а потом побежала в дом.

Дон Хью вернулся из столицы через двенадцать дней. Очень высокий, темноволосый и представительный, человек крепкого, даже атлетического сложения, он проводил обширный досуг за игрой в регби в «Валлийско-Ирландском клубе» или в теннис в «Клубе сталелитейных промышленников». Распугивая кур, дон Хью катил по поселку, замечая, что люди как-то странно смотрят; остановив японский джип перед усадьбой, он все раздумывал, с чего бы это. В доме он нашел скуксившуюся служанку – та в предвидении бури кусала губы и теребила на себе юбки.

Дон Хью поискал жену во всех комнатах и вернулся в прихожую.

– Где хозяйка? – спросил он. – Катается верхом?

– Нет, господин, – давясь рыданиями, ответила служанка. – Неделю назад приходила революция и ее увела.

– Какая еще революция? – нависнув над горничной, дон Хью схватил ее за плечи и встряхнул. – Господи, ты хочешь сказать, ее похитили?

– Да, господин. Неделю назад.

Дон Хью отпрянул и вытер пот со лба.

– Так почему, скажи на милость, ты, дура этакая, не сообщила мне? Ты что, совсем идиотка?

Пред его гневом служанка съежилась.

– Только хозяйка знала, где вы, господин. Мы взяли расписку и поехали в Чиригуану, хотели вам телеграмму послать, но, оказалось, революция давно сломала почту.

– Иисусе на небесах! – заорал дон Хью. – Какая расписка? Говори сейчас же!

– Ну, та, которую вам написала донна Констанца… Они ее заставили, господин… – Служанка уже ревела в голос и еле выговаривала слова.

– И где же она, проклятая баба? Покажи!

– У меня ее нет, господин… Мы ее истратили…

– Истратили? Как это, паршивка, вы ее истратили? Сука ты мулатская! – глаза дона Хью метали молнии, он наступал на служанку и уже занес руку для удара.

– Пожалуйста, не надо, господин, – взмолилась перетрусившая служанка. – С вами было не связаться, так какой от нее толк? И в полицию не сообщить, потому как революция пообещала убить вас с хозяйкой, если скажем. Вот мы ее и истратили.

– Да как же можно, господи боже мой, истратить расписку?

– В ней было девяносто одно слово, господин! Мы столько всего накупили и три дня гуляли всем поселком! – служанка робко стрельнула глазами, в которых на миг вспыхнуло воспоминание. – Все так радовались!

– Ах, радовались! – завопил дон Хью. – У кого сейчас расписка? Говори, пока я тебе башку не свернул!

– Ой, господин, она в продуктовой лавке, в Чиригуане! Пожалуйста, не бейте меня!

Дон Хью огромной лапой ухватил горничную за горло, вздернул над полом сантиметров на десять и прижал к стене.

– Слушай, ты, идиотка недоношенная, вернусь – порву тебя на кусочки и скормлю стервятникам!

Эванс выронил служанку и направился к выходу. Он вскочил в джип, рванул с места, взвизгнув покрышками, и, разгоняя людей, кур и собак, гнал без остановки, пока не добрался до «Большого магазина бакалейных товаров» некоего Педро в Чиригуане. Пинками расшвыряв кур, дон Хью прошагал прямо к хозяину, который, учуяв смертельную опасность, проворно заскочил за стол.