Луи де Берньер - Война и причиндалы дона Эммануэля

– Ты кто такой, товарищ? – спросила одна тень, шепелявя, словно у нее выбиты зубы.

Федерико затрясло от страха и возбуждения – больше от страха.

– Меня зовут Федерико, – ответил он четко и уверенно, как только мог. – Если вы партизаны, то я шел к вам.

Что-то щелкнуло, в лицо Федерико неожиданно ударил луч фонаря. Мальчик ладонью загородился от света, но одна тень шагнула вперед, перехватила руку и одним ловким движением заломила за спину. Федерико скорчился от боли и зажмурился от слепящего света. Он почувствовал у горла нож, и мелькнула мысль – это не партизаны, это военные.

– Если мы партизаны, товарищ, то для чего тебе понадобились? – насмешливо спросил тот же голос.

– Брось, не надо так, – произнес другой голос, помягче. – Ты же видишь, он совсем мальчишка. Ну, малыш, расскажи, зачем ты нас искал?

– Солдатня!.. – в ужасе только и смог выговорить Федерико.

– Солдатня? – удивленно переспросил мягкий голос. – О чем ты?

– Вы убили дядю Хуанито и других, хотели изнасиловать Фаридес, вы убили мою собаку! А теперь меня зарежете? – Федерико глотал слезы отчаяния и страха.

Тени рассмеялись.

– Отпусти его, Франко, – сказал мягкий голос, и болезненный захват разжался.

– Мы не солдатня, – проговорил голос, – и мне очень жаль, что у тебя убили дядю и собаку. Ты для нас слишком мал, но мы возьмем твое ружье, оно поможет нам сражаться. Я дам расписку, после победы тебе заплатят.

Высветился блокнот, человек, что-то быстро нацарапав, вырвал листок. Шагнул вперед и засунул бумажку мальчику в нагрудный карман. Но тут Федерико вскинулся и, замолотив кулаками, пронзительно заорал:

– Не отдам! Нет! Не дам!

Это уже слишком, он не допустит, чтоб отняли отцовскую винтовку. Не успев ощутить боли от удара по шее, Федерико без чувств повалился на землю.

Придя в себя, он увидел, что уже день, а над ним склонился человек с кружкой кофе.

– Как шея-то, пострел? – спросил человек.

– Болит, – ответил Федерико, потрогав кровоподтек и чувствуя, что больно поворачивать голову.

– Да уж, наш Франко мягкостью не отличается, – сказал человек. – Мы все-таки решили тебя пока оставить. Ты храбро себя повел, мы тебя забрали, пусть командир решит. Выпей кофе, полегчает.

– А где мое ружье?

– Да вон, рядом с тобой, – уже уходя, кивнул человек, и Федерико увидел, что винтовка действительно лежит подле него. Мальчик поднес к губам помятую жестяную кружку и вздрогнул, обжегшись. Поставил кружку на землю и огляделся.

Он находился в индейской деревеньке с полуразрушенными травяными хижинами, очевидно, давно покинутыми. Домушки образовывали неровный круг, в середине свободно разгуливали куры и козы, а еще несколько хижин располагалось по сторонам уходившей из селения тропинки. Прямо перед Федерико стояла самая большая хижина с непонятным сооружением на крыше из хвороста и палок, расходившихся в виде солнечных лучей. Мальчик догадался, что прежде это был храм.

В дверях хижин и в тени деревьев виднелись люди в одежде цвета хаки. Формой ее не назовешь, поскольку партизаны украшали ее по своему усмотрению. Некоторые в простой крестьянской одежде, другие в пончо, как индейцы. Почти у каждого котомка, и у всех оружие. Одни бойцы прилежно разбирали, чистили и снова собирали винтовки, другие крепко спали, надвинув на глаза сомбреро. Трое мужчин и женщина играли в кости, а рядом два партизана горячо обсуждали свои победы невоенного характера. Всего человек тридцать, и, если хорошенько присмотреться, около десятка – явно женщины. Это немного обеспокоило Федерико – такого он не ожидал.

Мальчик допивал кофе, когда вернулся прежний человек.

– Пошли, сеньорито, – сказал он. – Пора повидаться с командиром.

Федерико нетвердо поднялся; когда он вышел из тени, солнце навалилось рухнувшей стеной, и в голове застучали молоточки. Он пересек полянку, заменявшую деревенскую площадь; куры ныряли в следы в пыли, надеясь, что откопались новые личинки. Федерико провели в хижину-храм, где в прохладной темноте он на мгновение ослеп. Пока глаза привыкали, провожатый исчез; зрение вернулось, и Федерико увидел, что стоит перед женщиной, сидящей за грубо сколоченным столом. На вид лет двадцати семи, в хаки.

– Vale, [26]– сказала она. – И что?

– Я пришел к вашему командиру, – ответил Федерико. – Но, вижу, его нет. – Он огляделся. – Мне тут подождать?

– А чего ждать? – спросила женщина, и уголки рта у нее насмешливо дрогнули. – Он уж давно здесь. Ты разуй глаза-то.