Уве Тимм - Открытие колбасы «карри»

Потом, после того как Лена выкурила сигарету, уже вторую за этот день, и затушила ее о металлическую пластинку на ступеньке, она поднялась и включила свет. «Томми» принес ей снизу остальные вещи, поднял руку, сказал: «Good luck. Bye, bye» [16], – и ушел. Она еще подождала у выключателя, чтобы не погас свет, пока не услышала, как внизу хлопнула дверь. Затем подняла коробку с уцелевшими бутылками и три, что разбились, и отнесла все на кухню. По счастью, стекло не разлетелось на мелкие осколки, так что красно-коричневую массу можно было еще собрать. Она выудила из кетчупа кусочки стекла. Однако кетчуп все равно был испорчен: он смешался с порошком карри. Лена принесла мусорное ведро, намереваясь выбросить в него разлитый соус, но тут, забывшись, машинально облизала палец, выпачканный соусом с карри, затем, словно очнувшись, облизала остальные, потом еще раз, и ей понравилось: оказалось вкусно, так вкусно, что она рассмеялась, остро, но не только остро, чувствовался вкус каких-то сочных фруктов; она продолжала смеяться, вспоминая свою неловкость – этот чудесный случай, сказочное меховое пальто, которое теперь будет носить златокудрая красавица, жена советника интендантской службы; она радовалась тому, что удерживала в своей квартире дольше положенного того мужчину, и уже во все горло смеялась над тем, как выставила из дому своего мужа и захлопнула за ним дверь. Она поставила на газ сковороду и выложила в нее собранный с пола карри вместе с кетчупом. Постепенно кухню заполнил необыкновенный аромат, словно аромат из «Тысячи и одной ночи». Она попробовала эту теплую красно-коричневую массу – было необычайно вкусно, но какой это был вкус? Язык, казалось, зудел, нёбо словно стало больше, ощущение было именно такое, его совсем не просто описать обыкновенными словами вроде «горький» или «сладкий», а еще «острый»; нет, нёбо округлилось, поднялось куполом и вместе с языком позволило ей испытать нечто удивительное, единственное в своем роде – ни с чем не сравнимый неожиданный вкус. Это как Али-баба и сорок разбойников, Роза Стамбула, Рай. Целый вечер она экспериментировала, брала небольшие порции из образовавшейся на полу смеси, добавляла то немного мяты, то дикого майорана, но это ей не понравилось, затем попробовала с капелькой ванили – очень хорошо, тряхнула чуточку черного перца, который дал ей тогда Хольцингер, затем остатки мускатного ореха, в свое время она приправляла им картофельное пюре для Бремера, и совсем немного аниса. Еще раз попробовала красно-коричневую массу. И о чудо! Соус получил свое завершение. Словами не выразить. А поскольку она, кроме завтрака, целый день ничего не ела, то отрезала от телячьей колбаски несколько ломтиков и обжарила их вместе с новым соусом «карри». И то, что прежде представляло собой самый обыкновенный безвкусный полуфабрикат, вдруг превратилось в сочное блюдо с непередаваемым запахом экзотических заморских фруктов. Она сидела за столом и с превеликим удовольствием уплетала за обе щеки первую колбасу «карри». Тут же, на обрывке страницы из старого иллюстрированного журнала, она записала рецепт приготовления соуса, отдельно выписала приправы, указанные на банке с карри, и свои добавки: кетчуп, ваниль, мускат, анис, черный перец и свежие зерна горчицы, которые обычно использовала для компрессов.

На следующее утро, промозглое декабрьское утро, серое от нависшего над городом хмурого неба, к впервые открывшемуся ларьку фрау Брюкер сначала подошли проститутки из дешевого публичного дома, что на улице Брамса, бледные от бессонной ночи, утомленные, совсем выдохшиеся. Чего только им не приходится сносить! Случалось все, что только могло случиться. У них был чертовски неприятный вкус во рту, и теперь им хотелось чего-нибудь горячего, даже если это очень дорого, может, чашку натурального кофе и горячую сардельку или жареную колбасу, все равно что, лишь бы поесть. Но сегодня не оказалось ни горячей сардельки, ни жареной колбасы, сегодня были лишь сморщенные жареные колбаски. Выглядели, как затасканный анекдот. К тому же они были мелко порезаны и вымазаны каким-то отвратительным красным соусом, нет, красно-коричневой гущей. «Какая гадость, – сказала Мони, но, распробовав первый кусочек, сразу ожила: – Вот это да!» Серый сумрак немного отступил. Да и утренний холод чуть ослабел. Ей стало по-настоящему тепло, гнетущая тишина наполнилась звуками. «Ты права, – согласилась с ней Лиза, – после такой еды слышишь музыку. – Лиза, всего три месяца работавшая в Гамбурге, сказала: – Это как раз то, что надо человеку, вкусно и очень остро». Отсюда начался победный марш колбасы «карри», с площади Гросноймаркт он перешел на Репербан, потом на Санкт-Георг, потом в Берлин – исключительно благодаря Лизе, где она открыла такую же закусочную на улице Канта, потом в Киль, Кёльн, Мюнстер, во Франкфурт, но странным образом ее шествие застряло на Майне, во владениях царицы белой колбасы, зато колбаса «карри» завоевала Финляндию, Данию и даже Норвегию. Южные же страны проявили стойкость, и очень большую, в этом фрау Брюкер оказалась права, ибо этой колбасе сопутствует ветер с запада, буйствующий в деревьях и кустарниках. Происхождение этой колбасы связано с серым цветом, антонимом которого для выражения вкуса является красно-коричневый. Ее не признают высшие слои общества, молодежь из магазинов Перье, из бутиков тоже не ест ее, потому что эту колбасу едят стоя, под жарким солнцем и проливным дождем, рядом с пенсионером, продажной девицей, рядом с издающим зловонные запахи бомжом, который рассказывает соседу историю своей жизни, еще один король Лир, вот так стоишь подле него, и слушаешь невероятную историю, и ощущаешь на языке вкус того времени, когда была открыта колбаса «карри»: разруха и начало восстановления, остро-сладкий вкус безвластия.