Анна Берест - Требуется идеальная женщина

— А лайма у вас нет?

Бармена звали Франсуа. По родинке у него на щеке, деликатности, с которой он вытирал бокалы, выщипанным бровям и наманикюренным ногтям я догадалась, что я не единственная женщина в этом баре. Слегка захмелев, я рассказала ему про свое злоключение с вдовой пастора. Франсуа слушал меня, широко раскрыв глаза, как будто мы с ним закадычные друзья и кроме нас на свете нет никого. Так продолжалось, пока к стойке бара не подошла клиентка отеля. Это была женщина лет сорока в кожаных брюках; от нее пахло герленовскими духами L’Heure Bleue , а в невероятно длинных пальцах она держала электронную сигарету. Мы завязали интеллектуальный разговор, поскольку обе были хорошо навеселе и ни одной из нас не хотелось спать. Она была остроумная, очень обаятельная, ее звали Джорджия, как ее итальянскую бабушку, хотя сама она была француженка. Последние десять лет она жила в Дели, где руководила закупками тканей ручной работы для европейских люксовых брендов. Я объяснила, что профессионально занимаюсь фотографией, а кроме того, работаю над одним художественным проектом.

— Этим летом я собираюсь выставляться в Арле. Если вдруг окажетесь там… — сказала я, бесстыдно забегая вперед в надежде на успех своего замысла.

— Арль! Так вы великий фотограф! — воскликнула Джорджия. — А что это за проект?

— Он называется «Идеальная женщина», — с апломбом провозгласила я и отхлебнула джин-тоника.

— Судя по всему, женское совершенство вовсе не равнозначно счастью, — заметила она и показала Франсуа свой опустевший стакан. — Мэрилин Монро, Рита Хейворт, Ава Гарднер, Лорен Бэколл… — в задумчивости перечислила она.

В разговоре повисла пауза. Мы сосредоточились каждая на содержимом своего стакана и на своих мыслях. По внезапной ассоциации мне на память пришел американский сериал «Чудо-женщина», который в конце восьмидесятых показывали по шестому каналу. Я восхищалась актрисой Линдой Картер, ее трусами в белых звездах, ее пышной грудью, волшебным лассо и золотой тиарой. Больше всего мне нравились эпизоды, в которых героиня под именем Дианы Принс работает на морской военной платформе; мужчины считают ее идиоткой, но, стоит ей переодеться в свой боевой наряд, падают к ее ногам и умоляют спасти Землю от очередной катастрофы.

— Вы помните, какие очки носила Диана Принс? — спросила я, скользя локтем по стойке бара.

Но ни Франсуа, ни Джорджия не смотрели в детстве «Чудо-женщину». Я подробно изложила им суть главной интриги, что позволило на некоторое время заполнить тягостное молчание. Но, чтобы не уходить в сторону от темы дискуссии, добавила, что, по моему мнению, именно супергероини сподвигли женщин стремиться к совершенству.

— Может, все дело в том, что мы хотим походить на суперженщин из комиксов? — спросила я.

— Я с вами не согласна, — ответила Джорджия и впервые посмотрела мне прямо в глаза.

Никогда еще ни одна женщина не смотрела на меня таким взглядом, и я расплылась в глупейшей улыбке, как будто услышала в свой адрес лучший на свете комплимент.

— Я не думаю, что современные женщины стремятся к женскому идеалу, как во времена тех актрис, которых я называла, — добавила она. — Напротив, я полагаю, что ситуация полностью изменилась. Впервые в истории человечества женщины не желают быть похожими на женщин.

Мы обе уже очень прилично набрались, и наш разговор становился все более бессвязным, но мы продолжали вести его с серьезным видом, словно читали инаугурационную лекцию в Коллеж де Франс; нелепость ситуации ничуть нас не смущала, поскольку единственным нашим желанием было не расходиться. Вообще никогда. Всю оставшуюся жизнь. Из-за того, что мы напились. Но еще и из-за ноздрей Джорджии. Это были две идеально очерченные розовые раковинки — красивей ноздрей я раньше ни у кого не видала.

— Начнем сначала, — сказала она, звякнув кубиками льда в стакане виски. — Скажите, для чего, по-вашему, нужны наши округлости? Задница, грудь, живот?

Мы с Франсуа не нашлись с ответом, и тогда она объяснила нам, что эти жировые отложения, именуемые «вторичными половыми признаками», служат гарантией продолжения рода и привлекают особей противоположного пола. Например, у женщин в зависимости от уровня выработки организмом гормонов меняется размер груди, а губы после наступления менопаузы становятся тоньше и светлее — вот почему в истории косметики такая важная роль принадлежит губной помаде.

— То же самое наблюдается у животных, — заключила Джорджия. — Красный гребень нужен петуху, чтобы приманивать кур. Но в последние тридцать лет женщины пытаются маскировать те части своего тела, которые участвуют в репродуктивной функции. Мы хотим затушевать, сделать менее заметным все то, что приводит в восторг мужчин. Как вы думаете, почему женщины стремятся сдуться, как воздушные шарики? И мечтают быть тощими как палки?