Кейт Мортон - Когда рассеется туман

Она положила ладонь на лоб Робби, провела пальцами по знакомому шраму. Он не проснулся и кричал все так же. Ханна легонько потрясла его.

— Робби, проснись.

Он распахнул глаза — огромные, черные, и не успела Ханна сообразить, что происходит, как оказалась на полу, Робби упал на нее, сжал руками шею. Сдавил так, что она едва дышала. Ханна пыталась позвать его по имени, образумить — и не могла. Робби душил ее несколько секунд, а потом в нем как будто что-то щелкнуло, он узнал Ханну и отпустил ее. Отшатнулся.

Ханна медленно села, откинулась назад, прислонилась к стене. Непонимающими глазами посмотрела на Робби, гадая, что же на него нашло. С кем он ее перепутал.

Он уже стоял у противоположной стены, закрыв глаза ладонями и вжав голову в плечи.

— Как ты? Ничего? — спросил он, не отнимая рук от лица.

Ханна кивнула, сама пока не зная — как.

— Ничего, — выдохнула она наконец.

Только тогда Робби подошел и опустился перед ней на колени. Наверное, она вздрогнула, потому что он отдернул руки и попросил:

— Не бойся.

Взял ее за подбородок и осмотрел шею.

— О господи.

— Ничего страшного, — уже спокойней произнесла Ханна. — А ты…

Робби прижал палец к ее губам и почувствовал, как часто она дышит. Он покачал головой, и Ханна поняла, что он и рад бы объяснить, да не может.

Робби погладил ее по щеке, и она прижалась к его ладони, поглядела в глаза. Такие темные глаза, полные тайн, которые Ханна никогда не узнает. А ей так хотелось знать о нем все, заслужить его доверие. Робби поцеловал ее в шею — так легко, так нежно! — и у нее, как всегда, закружилась голова.

Целую неделю Ханне пришлось носить шарф. Как ни странно, ей даже нравились эти отметины — как память о Робби. Только еще трудней стало ждать новой встречи, синяки словно подтверждали, что на свете действительно есть Робби, есть они, вдвоем. В особенном, тайном мире. Иногда Ханна поглядывала на шею в зеркало, как новобрачная на новенькое обручальное кольцо. Знак. Напоминание. Робби ужаснулся бы, если б узнал.

Первое время все любовники думают только о настоящем. Но всегда наступает момент — событие, сцена, иной спусковой крючок — когда прошлое и будущее вдруг снова заявляют о себе. Для Ханны таким событием стала ночная выходка Робби. Она внезапно поняла, что ничего о нем не знает. Что последнее время за своим счастьем ни о чем другом не думала. И чем больше Ханна размышляла о тайниках его души, тем меньше они ей нравились. Ей хотелось знать все.

Однажды прохладным сентябрьским днем они сидели рядышком на койке и смотрели на набережную. Там сновало множество людей, и Ханна с Робби развлекались, придумывая им имена и судьбы. Потом молчали и просто глядели в окно, из которого видели все и всех, а их — никто, и вдруг Робби резко вскочил.

Ханна осталась в койке, даже прилегла на бок, глядя, как он уселся на стул, подогнув под себя ногу, и уткнулся в блокнот. Робби пытался сочинить новые стихи. Весь день пытался. Ходил рассеянный, даже в прохожих играл безо всякого энтузиазма. Ханна не обижалась. Рассеянность делала его даже более привлекательным.

Она лежала в койке и следила, как карандаш в его пальцах выводит на бумаге бесконечные петли и восьмерки, только для того, чтобы остановиться, постоять и двинуться обратно по тем же линиям. Наконец Робби швырнул блокнот и карандаш на стол и потер пальцами усталые глаза.

Ханна не окликнула его. Она знала, что делать этого не стоит. Уже не в первый раз она наблюдала, как Робби пишет стихи. Он злился на себя за то, что не может найти верные слова. Больше того — он боялся. Нет, он не рассказывал об этом Ханне, она догадалась сама. Наблюдала за ним, и читала — в библиотеке, в газетах и журналах. Результат того, что врачи называют военным неврозом. Ухудшение памяти вследствие тяжелых переживаний.

Ей хотелось поддержать его, помочь расслабиться. Прогнать навязчивый страх, что он теряет память, движется к безумию. Робби отнял руки от лица и снова взялся за карандаш. Начал быстро писать, остановился, все перечеркнул.

Ханна перекатилась на живот и стала глядеть на людей за окном.

И снова пришла зима. Робби поставил у стены крохотную печку. Они уселись на пол и глядели на танцующие за решеткой языки огня. И наслаждались теплом: от печки, от красного вина, друг от друга.

— Почему ты никогда не говоришь о войне? — сделав глоток, спросила Ханна.

Робби молча раскурил сигарету.