В далекие богоборческие времена к отцу Савве прибыли сотрудники специальных служб и настойчиво попросили конфиденциально охарактеризовать насельников монастыря.
Отец Савва тут же благословил монастырского врача иеромонаха Дионисия выдать гостям медицинские карты насельников и томик Святого Евангелия.
А через год священноначалие благословило отца Савву поехать в Афины на богословскую конференцию, но власти добра на выезд преподобного за рубеж не дали.
Сам же отец Савва, очень не любивший опасные перелеты на «железных птицах», с тех пор начал поминать знакомых сотрудников специальных служб за проскомидией словами: «Помоги, Господи, заблудшим сотрудникам специальных служб обрести разум и не растерять полезности».
Говорят, что когда-то, до пострига, отец Савва был женат, имел детей, крупный общественный пост и отвратительное реноме. Овдовев и вырастив детей, отец избрал путь монашествующего, за что тут же подвергся нападкам как со стороны священноначалия, так и от своих светских подельщиков. Это позволило ему в короткий срок избавиться от всего лишнего и ступить на путь умного делания. В чем он довольно преуспел и прослыл в своей округе непререкаемым духовным авторитетом. Но как-то, в очередной раз усмотрев в окне монастырской бани несколько десятков пар глаз, блещущих духовной жаждой, он начал вкушать, естественно вне поста, брашные яства и купил мотоцикл. Интерес к нему заметно поубавился, вот тут-то и у него наконец появилась возможность заняться сугубой молитвой вне плановых пророчеств и массовых экзерсисов.
Вновь к отцу Савве на Вербное воскресение приехал поэт Виолентов и привез список пастырей-евреев, по его мнению, изнутри разрушающих Православную Церковь.
— Помилуйте! — даже не взглянув на список, вздохнул преподобный. — Я не могу понять, что именно вас тревожит в родном народе? Пастыри они хорошие, люди солидные.
— В каком родном народе? — попытался возмутиться поэт.
— Так ваша настоящая фамилия, если я не ошибаюсь, Рабинович? Я ведь лично крестил вашего покойного папу Исаака Абрамовича, — уточнил отец Савва. — Отличный был портной.
Поэт не нашелся, что ответить, и спешно покинул монастырь. Через неделю в местной либеральной газете появилась статья «Отец Савва — кровавый антисемит». Подписанная тем же г-ном Виолентовым.
Отцу Савве на ближайшем же епархиальном собрании на всякий случай «поставили на вид».
— Матушка Магдалина, — обратился он на архиерейской трапезе к своей соседке по столу, экономке местного женского монастыря и даме яркой еврейской наружности, — ума не приложу, чем же я ему насолил?
— Что вы, что вы! — улыбнулась она. — Не обращайте внимания. Мой народ прожил такую сложную, насыщенную историю, что ему просто на месте не сидится. Восток все-таки!
Как-то отец Савва грустно заметил своему послушнику: «Интереснее всего смотреть на себя, приятнее всего смотреть на горизонт, но, увы — это только досуг. Смотри под ноги».
Как-то в монастырь к отцу Савве приехали туристы, буддистские монахи. Делать нечего, пришлось общаться.
— Не согрешишь — не покаешься, — любезно поделились они своим знанием о православии.
— К вечеру всегда темнеет, — ответил отец Савва самой, по его мнению, известной дзен-буддистской мудростью.
Гости немедленно обрели озарение и впали в затяжной транс.
— Вот елки-палки! — глядя на них, вздохнул преподобный. — А нашим на разговение не меньше бочки выкатывай.
— Какую музыку вы, отче, предпочитаете? — спросили как-то отца туристы.
— Исключительно благодарен Господу за весь список, но особенно за альтернативную его часть.
— Но почему? — удивились вопрошавшие.
— Она не мешает мне думать, — ответил преподобный.
Преподобный писал стихи. Через год после его таинственного исчезновения монастырский библиотекарь решился зачитать братии за трапезой одно из них:
Всей силой разума и слуха, Внимая голосу пророка, Я восхищусь порывом духа К блаженной тишине востока. И ночь пройдет, и есть надежда, Что вдохновит меня до срока Мой Бог, прощающий и нежный, Блаженной тишиной востока. И властью данного завета, Вне всякой клятвы и зарока,
Читать дальше