Сергей Литовкин: Никому ни слова

В заключение образовательного курса нам пришлось позаниматься на компьютерах и сунуть нос в Интернет. Я почти забыл про свою стихотворную подборку, а тут вдруг обнаружил возможность раскидать все это добро по разным сайтам, редакциям и литературным клубам сети. Именно это я вскоре и сделал, начав с газетных серверов и подписывая все сообщения, не скрывая собственного имени. К моему удивлению, мне позвонили через день из редакции весьма центральной газеты и сообщили, что берут на публикацию мои стихи. Более того, было рекомендовано написать что-либо и в прозе. Такое предложение застало меня врасплох, но воодушевило. Я сел за стол, взял шариковую ручку и четкими буквами написал на первой странице тетради «Рассказ».

***

Первый рассказ о своей флотской службе писал я довольно долго. Писал на бумаге, ручкой, а потом еще дольше набивал одним пальцем на клавиатуре взятого на время у старого приятеля ноутбука. Постарался подробно и правдиво описать один из морских походов, но получилось довольно смешно. Я удивился этому, но решил, что истинную правду вообще невозможно воспринимать всерьез. В противном случае появляется стремление к суициду или участию в каком-либо экстриме, как говорится.

Рассылка рассказа по Интернету оказалась делом занимательным. На нескольких сайтах его любезно вывесили на всеобщее обозрение. Теперь мне потребовался уже собственный компьютер, принтер, выход в Интернет и еще куча всего, чуждого любому нормальному человеку прошлого, двадцатого века. Меня захватила эта деятельность. Начали активно появляться и книжки с моими вещичками, а я уже не мог представить себя без Интернета и виртуального общения со всем миром. Естественно, я совсем запустил кляузное дело, но на заключительном этапе этого пинг-понга успел необдуманно высказать несколько резковатых оценок морально-нравственных свойств партнеров по переписке из контор различных уровней управления. Ругательных слов не применял, но они логично могли бы завершить мои письма. Забыл я Володины заветы. Обидел АДМИНИСТРАЦИЮ, чем, собственно, и завершил волокиту. Смирился, наверно, устал от бюрократии. Тем более что появилась такая отдушина, как сетевая литература.

Но вот тут-то и проявилась Володина правота. Опытный чиновник чувствовал и прогнозировал опасность заранее. Нельзя было останавливаться и называть любезные ответы отписками. До меня доползла информация, что в результате работ по перекладке телефонных кабелей на санаторской территории всех сторонних абонентов отключают. А все сторонние – это я, как оказалось, и есть. Других-то не оказалось. Словом, попал мой кабель на вражескую землю. Нашли, гады, как побольнее укусить. Оставить меня без телефона и Интернета. Страшная кровная месть!

К вечеру после серии переговоров я получил заверения от связистов и нового санаторского руководства, что никто не собирается лишать меня связи. Во всяком случае, в ближайшем и обозримом будущем. Особенно приятным и доброжелательным показался мне руководитель связного узла. Поделился я этим впечатлением со своей старой приятельницей, работавшей некогда вместе с ним.

– Скажешь мне свое впечатление после третьей встречи, – загадочно произнесла она.

Утром следующего дня телефон замолчал.

***

Описание метаний в глухом ватном пространстве безответственности может служить предметом отдельного повествования. Я писать об этом не слишком хочу. Противно. Спасла меня, однако, поддержка, оказанная моими интернетными соратниками по писательским организациям и клубам. Узнав о бедственном положении, товарищи (многие из которых – господа) закидали администрацию электронными письмами в мою защиту. Особенно действенным, как мне представляется, было послание бывшего соотечественника, романиста из Америки, в котором он ссылался на личное знакомство с президентом Бушем и грозил московскому региону международным конфликтом по поводу прав человека. Вечно ему буду благодарен!

Угроза затяжного международного конфликта привела к тому, что в выходной (!) день в мой дом протянули новый кабель, не забыв, естественно, содрать за него изрядную, сумму. Тут, кстати, и пришлось снова встретиться с руководящим связистом, который избегал меня все эти дни, как чумного спидоносца. С органичной для любого столоначальника наглостью, он пожурил меня за то, что я посмел выражать свое недовольство на стороне, а не воспользовался неотъемлемым гражданским правом умолять его нижайше и коленопреклоненно, создавая должный антураж в приемном помещении и возле оного. Встречаться с ним в третий раз мне уже не хотелось, а говорить, собственно, было не о чем. Читаем классику. Там все описано.