— В Германии уроки в школе заканчиваются в полдень. По счастью, когда мне было столько, сколько вашим детям, а маме приходилось работать, обо мне заботилась моя сводная сестра от первого брака моего отца. Иметь сводных братьев и сестер иногда большая удача. А у ваших детей есть сводные братья и сестры?
Ничего умнее я не придумал.
От ее голоса повеяло холодком.
— Что вы сказали? Вы хотите узнать, есть ли у наших детей сестры или братья от другого брака моего мужа? Нет, мы…
В дверь позвонили. Она с видимым облегчением пошла открывать новому гостю. Снова зазвонил звонок, и гости стали появляться один за другим. Когда все собрались, из кухни появился де Баур с двумя большими блюдами в руках, на одном — итальянская паста, на другом салат. На нем был фартук, и он, произнеся несколько слов по-итальянски, разыграл перед нами радушного итальянского ресторатора, которому все зааплодировали. Первым захлопал в ладоши Джонатан, потом к нему присоединились остальные. Я заметил, что мое поведение выпадало из общей картины, но заставить себя аплодировать я не смог.
Каждый брал еду с поставленных тут же блюд, наливал себе вино, усаживался куда хотел. Пришли и дети профессора, они ели вместе со всеми и вели себя раскованно. Когда они случайно оказались рядом со мной, я слишком долго и пристально стал их рассматривать; им стало неуютно под моим взглядом, и они перешли в другую часть комнаты, прежде чем я успел завязать с ними беседу.
Я с трудом переношу многолюдное общество не только потому, что перестаю слышать, о чем говорят. Я не могу поддерживать разговор. Я не нахожу нужного тона, я не могу говорить серьезно о несерьезных вещах, а о серьезных вещах несерьезно: либо я воспринимаю то, что говорит мой собеседник, слишком серьезно и начинаю так же серьезно отвечать, либо я воспринимаю это как пустую болтовню и реагирую пренебрежительно.
Мне не стоило вмешиваться в разговор о театральной пьесе, которую я не видел. Меня подтолкнуло то, что я за весь вечер ничего особенного еще не произнес. И еще потому, что я был зол.
Джейн, бывшая психоаналитичка, и Энн, бывшая учительница французского, недавно посмотрели «Мозаику», черную комедию в четырех действиях, которая произвела на них особое впечатление. Сюжет комедии был построен по образу и подобию экспериментов социального психолога Стенли Милграма, во время которых испытуемый должен задавать вопросы другому человеку, участвующему в опыте, и за неправильные ответы наказывать отвечающего ударами тока, причем увеличивать силу тока, пока человек не закричит от боли, не станет молить о пощаде и наконец не умолкнет. Удары тока ненастоящие, отвечающий только изображает боль, а ученый объясняет испытуемому, что эксперимент служит науке, и если испытуемый медлит с выполнением задания, то ученый побуждает его продолжить эксперимент. Если испытуемый не видит, а только слышит второго участника, то максимально увеличивают силу тока 65 процентов испытуемых, если испытуемый видит его, то показатель снижается до 40 процентов, а если испытуемому приходится насильно удерживать этого человека, то показатель составляет 30 процентов.
Джейн была шокирована поведением испытуемых.
— Ведь это подтверждает правоту Ханны Арендт, [30] Арендт, Ханна (1906–1975) — немецко-американский философ, политолог, историк, основоположник теории тоталитаризма; автор книги «Банальность зла. Эйхман в Иерусалиме» (1963).
не правда ли? Зло банально, и нормальный человек способен на любой чудовищный поступок, когда кто-нибудь, обладающий авторитетом, побуждает его к этому.
Энн с ней не согласилась:
— Не может быть, чтобы от тридцати до шестидесяти процентов всех людей были такими же послушными Эйхманами! [31] Эйхман, Адольф (1906–1962) — в годы войны начальник отдела, отвечавшего в Главном управлении имперской безопасности за «окончательное решение еврейского вопроса»; казнен в Иерусалиме по приговору израильского суда.
Я в это не верю. Я не верю в то, что Эйхман и другие просто исполняли свой долг. Они наслаждались тем, что творили, они с охотой и радостью совершали жестокости. Ты разве не видела «Выбор Софи»? [32] «Выбор Софи» (1982) — киноэкранизация одноименного романа американского писателя Уильяма Стайрона о судьбе бывшей узницы концлагеря.
— Никто не совершает жестокости только по приказу, — вмешалась в разговор Кэтрин, бывший врач. — Я тоже видела «Мозаику». Ужасны и мучительны не только удары тока, но и сами вопросы. Неужели вы этого не заметили? Ведь это вопросы, не имеющие ответов. Тот, кто задает такие вопросы, склонен мучить людей.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу