Гордон Хафтон - Подручный смерти

– Я что-то не улавливаю, – признался я.

– Это не важно. Суть в том, что когда я стоял на скотобойне и вертел косой в ожидании клиента, я понял: все, что я делаю, бессмысленно. Я также понял, что единственный осмысленный поступок, который я могу совершить… Впрочем, не хочу забегать вперед, слушай дальше. Я прождал еще четыре часа, размышляя все о том же, и уже готов был списать случившееся на недоразумение, радуясь тому, что не должен отвечать на все эти щекотливые вопросы, как вдруг в дверях появился мой клиент. Высокий сухопарый мужчина с сальными черными волосами и в чистом белом переднике.

«Кто ты, мать твою?» – рявкнул он.

«Я Смерть, – ответил я без особого энтузиазма – Пробил твой час».

И тут он повалился на пол посередине прохода, начал ползать в ногах и молить о пощаде. Я занес косу над головой и постоял так пару секунд, готовый ударить – и вдруг понял, что не могу. Не могу. И я ушел, сел в машину и уехал… – По его губам скользнула тень улыбки. – Я почувствовал такое облегчение, хотя придется долго расплачиваться… Но знаешь, то, что я продлил жизнь этому человеку, подарило мне неизмеримо больше радости, чем все, что я сделал за последнюю тысячу лет.

Я почувствовал слабину в его настроении и выпалил вопрос, который не решался задать последние несколько дней.

– Не согласились бы вы продлить и мою жизнь?

Он посмотрел на меня с сочувствием.

– Боюсь, это против правил. У меня и без этого неприятности с Шефом. Футляр вот забыл возле скотобойни… Хуже некуда.

Он встал, покачивая головой. Когда же снова заговорил, его голос звучал так же деловито, как и семь дней тому назад, когда он вытащил меня из гроба.

– Через час встречаемся в подвале. Надо кое-что обсудить.

Жизнь – это уж как повезет, а от меня удача отвернулась.

Я попал в ловушку в квартире Эми потому, что мы когда-то любили друг друга. Я мог бы спастись, но помешала моя детская боязнь лифтов. Я боялся высоты, и моим единственным выходом оказалась мокрая крыша в восьмидесяти футах над землей. Мне удалось выжить после падения, но моим спасителем оказался психопат. И у этого психопата, который увез меня невесть куда, был приятель.

– Взяли этого мертвяка, Рон, – сказал Ральф.

– Взяли, Ральф, – сказал Рон.

Я ощутил, как железные лапы схватили меня за шею и ноги. Я помню, что пытался кричать, дергаться, но звук был приглушен, движения тщетны, и меня все равно игнорировали. Они пронесли меня ярдов десять, затем мои ноги стукнулись о гравиевую дорожку.

– Фу ты, черт, – сказал Ральф, – я ж совсем забыл вас представить… Рон, познакомься, это тот говнюк, что следил за мной и клеился к моей жене последние семь недель.

– Рад знакомству, – сказал Рон, аккуратно опуская мою голову к земле. У него был раболепный и юркий голос, словно у говорящей ласки. Я вспомнил лысого приземистого коротышку, которого видел с крыши склада, и то, как он бил железным ломом по голым ступням своей жертвы.

– А это Рон, – продолжил Ральф, пнув меня по ноге. – Он смотритель в «Крокодильем домике».

– В «Рептильем домике», – поправил Рон.

Ральф пропустил его слова мимо ушей.

– С 1968 года. Знает всякие интересные вещи про животных.

– А в тридцатых там работал мой папа, когда еще только построили «Пингвинью заводь».

– Точно, Рон. – Он снова пнул меня. – Так что ты в надежных руках.

Будто в подтверждение своих слов они подхватили меня с двух сторон и пронесли минут десять без остановки, уронив лишь дважды, после чего в обоих случаях вежливо извинились.

Если бы я не понял из их разговора, что меня тащат в Лондонский зоопарк, то уж наверняка догадался бы по доносившемуся издалека реву, щебету, вою, визгу и рычанию. Наконец они свалили меня на траву, о чем-то поговорили и открыли дверь. Снова подхватили меня и внесли внутрь. Там было очень прохладно и влажно, а в воздухе стоял соленый рыбный смрад аквариума.

– Приехали, – сказал Ральф. – Скидывай его.

Они опустили меня на холодный цементный пол. Все тело ныло от тупой боли, промасленная тряпка вызывала тошноту. Я снова стал отчаянно дергаться и звать на помощь. В ответ на мои приглушенные крики откуда-то снизу, в нескольких ярдах слева от меня, прозвучал протяжный, леденящий душу рев.

– Это Герти, – сказал Рон. – Она темперамур… температурная… Короче, дура она двинутая. – Он засмеялся. – Прям как моя женушка.

– А ты в курсе, что рев аллигатора слышен за милю? – спросил у меня Ральф. – Скажи ему, Рон.