Гордон Хафтон - Подручный смерти

– А Шкода?

– Зелен еще. Полон энергии. И амбиций, – Глад усмехнулся. – Может быть опасен.

Мы дошли до того места, где Смерть скрылся в ивняке.

– Шеф хочет сделать кончины более интересными… Но ему не хватает сострадания. Никогда не общался с живцами напрямую. – При этих словах он нахмурился. – Если бы ты прочел Досье, то понял бы, что сегодняшняя кончина для нашей клиентки не подходит. Не такой смерти она заслужила.

Мы стояли в тени и наблюдали за спокойным течением мутной реки.

– Такое чувство, будто Шеф инсценирует кончины. Манипулируя данными, которые мы собираем, добивается эффекта, который устраивает лично его. Что чревато серьезными последствиями.

– Почему вы не поговорите с ним?

– Хотелось бы. Но ни разу не говорил. Даже не видел. – Он коротко хихикнул. – Иногда сомневаюсь, что он существует.

Вдалеке раздался крик:

– Идите сюда!

Вниз по склону налево, к реке.

Смерть стоял на размытом клочке берега, у зарослей. Узкое русло коричневатой заиленной реки выгибалось дугой, концы которой упирались в лес. Подойдя, мы заметили тонкую пластиковую трубку – она торчала из невысокой свежей насыпи.

– Еще жива? – спросил Глад.

– Еле-еле, – ответил Смерть.

Из переднего кармана джинсов он вытащил три пары солнцезащитных очков, вроде тех, что были у него в понедельник утром. Одну вручил Гладу, другую мне, последнюю оставил себе.

– Для чего это?

– А ты надень, – предложил он.

Я повертел очки в руках. Толстые черные линзы из пластика. Простая оправа. Ничего особенного. Я пожал плечами и надел их.

И тут же снял в ужасе от того, что увидел.

– Не волнуйся, – сказал Смерть успокаивающе, – в первый раз так со всеми.

– Что это?

– Надень и не снимай. Сам поймешь.

Когда я их нацепил опять, все погрузилось во мрак. На меня скалились два серых незнакомца на фоне тусклого пейзажа царства призраков. Все казалось бесплотной тенью. Я снова поспешно сдернул очки.

– Не понимаю.

– С их помощью легче искать, – объяснил Смерть. Они с Гладом стояли в очках, темные стекла скрывали их глаза. – Очень удобны для таких случаев, как сегодняшний, когда нужно зафиксировать точный момент наступления смерти. Но обычно мы их используем, когда выкапываем трупы, чтобы проверить, правильно ли найдена могила. Вот, сам убедись.

Он указал на свежий холмик.

Когда я нацепил очки в третий раз, мир выцвел и превратился в измерение мерцающих призраков. Словно со всего окружающего сняли верхний слой, обнажив его зловещую серую основу. Я посмотрел на высокий скелет у края могилы. Он состоял из прозрачных наслоений подвижных структур: темные одежды подрагивали над землистой кожей, кожа скользила над скоплениями мертвенно-бледных мышц и жира, бесцветные внутренности висели в сетке бескровных сосудов. Вся конструкция держалась на мрачном каркасе жемчужно-серых костей.

– В офисе еще целая коробка таких, – гордо объявил он.

– Как они работают? – спросил я.

– Кто их знает.

Вторая фигура на фоне этого великана выглядела совсем маленькой, но ее просвечивающая хрупкость пугала не меньше. Фигура колыхалась передо мной и зубасто скалилась. Белые складки ее мозга и слабое биение выцветшего сердца вызывали у меня омерзение.

– Потрясен? Привыкай. Станет обычным делом.

Рельеф потерял глубину. Все детали лежали друг на друге, составляя группы перекрывающихся плоскостей. Я повернулся. Река с крапинками рыбы казалась грязной серой тряпкой, растянутой меж двумя плоскими берегами. Я снова повернулся. В пространстве парили склон холма высотой в тысячу футов и тусклый лес. Я посмотрел вниз. Я словно висел в воздухе. Один шаг – и я полечу к центру Земли.

Все казалось светлее, чем на рентгеновском снимке, но темнее, чем при дневном свете. Чем дальше находился предмет, тем более расплывчатым он становился.

Так бывает, когда смотришь в прошлое.

Наконец, я повернулся к могиле и увидел холмик, шесть футов земли, деревянные стенки гроба. Я разглядел семифутовую черную пластиковую трубку, протянувшуюся от головы к ступне скелета Глада. И увидел тело рослой девушки, ее одежду, выражение паники на лице и темное сердце, бившееся за водянистыми прутьями ребер. Руки, сжатые в кулаки. Серых земляных червей, выжидающих под ней.

И, несмотря на путаное нагромождение кожи, почвы и скелета, я с ужасом понял, что знаю ее.

Мой зомбированный разум отказался принять эту информацию и снова переключился на мелочи. Он напомнил, что я когда-то безумно боялся быть погребенным заживо, поскольку такая смерть не оставляла ни единого шанса выжить. Те, кто вас хоронит, предполагают, что у них есть для этого все основания; вряд ли они станут каждые четверть часа раскапывать могилу и проверять, не ошиблись ли. Впрочем, не я один страшился такой участи. Мне были известны более двадцати запатентованных приспособлений, предназначенных для того, чтобы справиться с трудностями случайного погребения.