Михаил Антонов - Шесть историй о любви

Прическа испорчена, платье грязное, от автобуса отстала. Хоть вешайся. Хорошее впечатление от купания было испорчено.

Девушка вышла во двор. В саду она видела колодец, а на летней кухне – тазик. Она зачерпнула воды из колодца, налила в таз, намочила волосы и попыталась их намылить. Мыло упрямо не мылилось. От неудач можно было разреветься.

Тут с улицы вошел Владимир. Он увидел ее неудачу и рассмеялся.

– Это бесполезный трюк. Этой водой, Катенька, невозможно вымыть голову. Она слишком жесткая. И, кстати, не вздумайте ее пить. Расстройство желудка я вам гарантирую.

– А что же пьют местные жители?

– Ее, ее родимую. Но к ней нужно привыкнуть. Я за отпуск не успеваю. Поэтому покупаю в магазине минералку или пиво в буфете.

Правда, здесь оно поганенькое. А еще аборигены любят пить вино.

Самодельное. Да, Катюшь, не расстраивайся,— тут он первый раз назвал ее на ты и больше они не выкали.

– Что же теперь делать?

– У меня здесь припасено ведерко воды из артезианской скважины. Этой можно все: и мыть, и стирать, и пить. Кстати, платье тоже постирать не мешало. А то пыль на нем здорово осела. Давай так, я тебе сейчас чего-нибудь найду переодеться, а потом схожу на артезиан еще за чистой водой. Этим ведерком ты постираешься, а новой водой помоешь голову.

Так они и поступили.

Владимир отправился за водой. Неподалеку от дома, где ночевали водители междугородных автобусов, он приметил двух мотоциклистов. Но это были не те парни, что увезли младшую Катюшку.

– Ее здесь нет,— сказал один мотоциклист другому.— Где теперь ее искать будем?

Ответа второго рокера Владимир не услышал, а на обратном пути их уже не было. И он про них сразу же забыл.

Катерина, переодевшись в длинную для нее майку Володи и его же шорты, выглядела весьма соблазнительно: у нее были стройные ноги, а грудь, приятно для глаза, колыхалась под тонкой материей.

На веревочке висели ее платье и купальник. Владимир хотел ей что- то сказать, какой-нибудь комплимент, но впервые почувствовал себя с ней скованно. И чтобы преодолеть эту скованность, он произнес:

"Вот вода".

Катерина помыла голову артезианской водой и стала расчесываться.

Это очень красиво, когда женщина расчесывает волосы. Она поднимает обе руки вверх, грудь у нее становится рельефней и, глядясь в зеркало, женщина становится наиболее естественной. Ожидавший этого момента Владимир, достал откуда-то блокнот и автоматический карандаш…

Катерина не замечала этого. Тут калитка открылась и на пороге появился Витька с литровой банкой молока.

– Дядя Володя,— сказал он, подходя к молодому человеку. Мамка вам молоко прислала, как баба Марина велела. А еще баба Марина велела сказать, что приедет завтра. Мамка вернулась, а она нет. Она в Кизляре на колхозном дворе заночует. Ух ты! Как здорово! Вы и танк можете хорошо нарисовать? А самолет?

Молодой человек отложил блокнот и, приняв молоко, спросил:

– А теперь поподробней, Гаврош, пожалуста.

– Мамка приехала одна,— Витька пытался говорить медленее. Баба Марина осталась в Кизляре, допродаст помидоры и приедет завтра. А вам велела принести молока.

Девушка тоже подошла к столу и внимательно выслушала мальчика. Тут она заметила блокнот. Она взяла его в руки и спросила у Владимира:

– Что будем делать?

– Продолжать нашу культурную программу. Если уж я остался за хозяина, то будете снимать ночлег у меня. Спасибо, Витька, ты свободен, ты свою задачу выполнил. А машину я тебе потом нарисую.

– Не машину, а самолет и танк.

– Ладно, ладно и паровоз,— сказал художник, выпроваживая пацана. Надо было переварить информацию.

– Хм,— сказала девушка, разглядывая блокнот.— Это, надо понимать, я? Похоже, как ни странно. Вы художник?

После того, как мальчуган сообщил им о неприезде хозяйки, отношения у них опять стали как бы официальными.

– Да, в те месяцы, когда я не торчу на море,— я художник. Я работаю в издательстве. Книги оформляю.

– О, это интересно. У меня еще не было знакомых художников.

Я имею в виду профессионалов,— девушка пролистала еще несколько страниц блокнота.— А это Катя- соседка яблоко грызет. Это Витек рыбу ловит,— она перелистывала блокнот.— Это опять Катюшка, Машенька, дед какой-то смешной.

– Его я на автостанции в Кизляре увидел.

– А это бабуля и есть твоя тетя?— спросила она.

Он кивнул головой.

– Здорово! Мне нравится.

Вновь скрипнула калитка, и в ее проеме нарисовалась Катюшка."