Андрей Бондаренко - Байки забытых дорог

К этому моменту большинство посетителей благоразумно покинули опасное заведение. Но Мария Николаевна осталась сидеть на прежнем месте.

Безусловно, она была несколько фраппирована поведением своего неожиданного собеседника, но ничуть не испугана. Ведь, общеизвестно, что напугать ленинградскую комсомолку гораздо труднее, чем – даже – решить неразрешимую теорему Великого Ферма…

– Милая Машенька! – чуть смущенно проговорил неустрашимый морской волк. – Отведайте, пожалуйста, благородного «негла»! В его вкусе заключена вся правда о моей прекрасной Родине. Сделайте пару глотков, закройте глаза, и вы – непременно – погрузитесь в мир прекрасных видений. Голубые далекие горы, полные неизъяснимой печали и зовущие в дорогу – прочь от родного очага – за неведомой и призрачной мечтой. Стада северных оленей, пугливых и грациозных, как наши детские сны. Беспокойные, никогда не засыпающие птичьи колонии, и океан, великий Северо-Ледовитый океан…. О, Мария, как жаль, что я не родился поэтом! – прикурив черную, непривычно длинную сигарету, Семён Походня продолжил: – И ещё, если вы сделаете глоток-другой этого благородного напитка, то перед вами могут открыться многие заветные тайны мироздания….

Тут произошло неожиданное. Элегантная, одетая по последней моде ленинградская девица, бестрепетной рукой, затянутой в тугую лайковую перчатку, решительно взяла со стола кружку капитана и единым махом осушила её до дна…. Результат превзошел все ожидания. Глаза Марии Николаевны широко распахнулись и засияли, словно два уральских самоцвета, собольи брови удивленно взлетели вверх, а маленькие карминные губы прошептали непонятные слова:

– Эврика! Эврика! Эврика! – она вскочила на ноги и, схватив со столика свою сумочку крокодиловой кожи, мгновенно выбежала на улицу.

Бедный Семён только растерянно хлопал ресницами и беззвучно потрясал руками, словно бы призывая Господа Бога в свидетели своей полной невиновности в произошедшем. Как говорят чукотские охотники: – «В чем ошибся белый медведь – уже не важно, главное, что вкусный тюлень, все-таки, улизнул…».

А Марию Николаевну, просто-напросто, внезапно посетило озарение: она мгновенно – в уме – нашла решение Великой теоремы. После чего срочно побежала домой, дабы как можно быстрее зафиксировать на бумаге ход своих гениальных мыслей…. К вечеру все было записано, оформлено как надо, запечатано в конверт и отправлено почтой в город Москву – Ивану Терентьеву, тогдашнему жениху Марии, который в поте лица трудился профессором высшей математики в тамошнем Университете. Покончив с этим важным делом, усталая наследница славы Архимеда и Лобачевского уснула сном ангела…

Утром же выяснилось, что имеет место быть маленькая неприятность: за ночь решение теоремы Марией Николаевной было напрочь забыто. И виной тому, по ее мнению, был некий смуглый верзила с двумя крайне безобразными шрамами на наглой физиономии, который снился ей безостановочно всю ночь напролёт, рассказывая всякие байки о северных морях, золотоносных россыпях, спрятанных глубоко под вечной мерзлотой, о белых медведях, моржах, северных оленях и прочих глупых разностях. Это была, на первый взгляд, просто маленькая неприятность, ведь решение было отправлено почтой Ивану Терентьеву, который через месяц должен был прибыть в Ленинград для официального предложения руки и сердца.

Месяц пролетел, как один день. И, вот, наконец-таки, состоялась долгожданная встреча двух любящих сердец.

– Ваня! – взволнованно щебетала девушка, радостно улыбаясь и нервно теребя рукав пиджака своей будущей половинки. – Правда же, мое решение просто великолепно и бесспорно? Ну, скажи же скорей! Правда?

– Дорогая Маша! – несколько озадаченно проговорил Иван, неодобрительно подёргивая роскошными усами. – Я, право, несколько удивлен! Ведь, любой студент-троечник знает, что решения теоремы Ферма не существует, да и не может существовать. Как же ты, любовь моя…

– Стоп, Иван Терентьев! – безапелляционно перебил его голос, в котором уже угадывались предгрозовые нотки. – Оставь свое мнение при себе. А мне – отдай моё решение. И, отдай немедленно!

– Но, дорогая, – ошарашено промямлил уважаемый и заслуженный профессор, – я искренне подумал, что это была твоя предновогодняя шутка. Розыгрыш, так сказать. Ну, и….

– Короче говоря, – пророкотал громовой раскат, и Терентьеву даже показалось, что где-то совсем рядом сверкнули две голубые молнии, – ты выбросил его? Выбросил? Выбросил? Выбросил?