Владислав Леонов - Мальчишка в сбитом самолете

Учительский стол пустовал, и не терпелось узнать, какой учитель у нас будет. А ну как строгий и громогласный? Зря мы с Васькой за такую большую парту уселись — нас из-за нее, наверное, и не видно. А может, это и к лучшему.

Открылась дверь, и вошла… Роза. Я вскочил радостно:

— Здравствуйте, Роза!

Она приветливо улыбнулась мне:

— Здравствуйте, ученик Леонов! Здравствуйте, товарищи ученики. Нет, нет, не кричите мне ничего в ответ. Ученики приветствуют учителя, вставая. Как это сделали ваши мамы.

Ребята быстро вскочили, крышки парт хлопнули.

Роза ласково оглядела нас и сказала мягким, совсем не учительским голосом:

— Садитесь. — Крышки снова загрохотали. — Уселись? Вот и хорошо. Давайте знакомиться. Меня зовут Роза Федоровна. Запомнили? Повторите. Так, правильно. Теперь называйте свои фамилии. Не все сразу, начнем с первых парт.

Она посмотрела на меня, и я, вскочив, закричал:

— Леонов! — И тихо добавил: — Владик. Восемь лет. Скоро.

— Хорошо. Владислав Леонов, семи с половиной лет от роду. Так и запишем.

Девчонки и мальчишки вставали по очереди и называли свои фамилии — записывались в первый класс не помню какой, но очень маленькой школы. Кто терялся, тому помогали мамы, бабушки или старшие сестры. Оказалось, что трое ребят уже начинали учиться в Егорьевске, да не доучились — уехали в нашей теплушке на край света. Придется все заново начинать.

— Снова будете, братцы, писать крючочки и палочки! — весело крикнул Васька, у которого была такая нужная фамилия — Солдатов.

Но Роза совсем не то сказала:

— Начнем мы, братцы-кролики, с внешнего вида. Поднимите руки, кто из вас сегодня умывался, чистил зубы, а может, и в парикмахерскую сходил?

Мы переглянулись в недоумении. Нерешительно поднялись и тут же испуганно опустились три грязные ладони.

— Понятно. Дорогие родители и родственники, прошу вас остаться, а эту прекрасную лохматую молодежь мы пока отпустим.

Мы едва дверь с петель не снесли: нужно было поскорее поделиться впечатлениями о школе и учителе. Под пирамидальными тополями во дворе мы наперебой стали перечислять, что возьмем с собой — самое нужное для учения. Набиралось немало: букварь, тетрадки, чернильницы, карандаши, ручки, пеналы, перочинные ножи, а главное — новенькие портфели, в которые все это можно запихнуть. Про портфель жарко спорили девочки: одни хотели желтенький, другие — черненький.

Васька в обсуждении участия не принимал, он ползал на коленках, кого-то преследуя. Поймал, поднялся, отозвал меня в сторонку и разжал кулак. По ладони ползла красивая гусеница — толстенькая, зеленоватая, с яркими желтыми пятнами по бокам, с большой головой и острой, загнутой кверху пикой сзади. Васька погладил ее. Он вообще был большой любитель фауны, таскал в дом и ужей, и мышей, и сусликов. Всю эту живность потом в сердцах выбрасывала за дверь тетя Фрося, и живность разбегалась по коридору, пугая мирных граждан. И куда он эту гусеницу денет? Мать и так на него сердится, а она еще не знает, что у Васьки за ящиком с кизяком в уютной норке живет паук Федька, и кормит его Васька кусочками мяса — мух мой друг жалел. А тут еще гусеница, пусть и такая красивая.

Васька рассеянно спросил, что там за ор. Я ответил: портфели делят, кому черный, кому красный, а тебе какой?

— Зелененький, — ответил Васька, гладя гусеницу по спинке. И вдруг сунул ее мне в руку. — Дарю! Мои все равно ее раздавят, несознательные они.

Мы побежали ко мне и посадили гусеницу в жестяную коробку из-под довоенного зубного порошка, которая, среди других необходимых вещей, лежала в санитарной сумке. В жестянку мы положили листьев, всякой травки и закрыли ее. Васька сказал, что надо пробить гвоздем дырочки, иначе гусеница задохнется. Мы так и сделали, а потом спрятали коробочку с дырочками за мешок с картошкой, где было прохладно. Я уже знал, что из гусениц получаются бабочки. Дома — ТАМ — я как-то попробовал вывести бабочек, но получились какие-то мушки. Ладно, послежу теперь за этой, буду кормить, а весной на волю выпущу — или бабочку, или что там получится.

Мама пришла с собрания не в настроении, вытащила из-под кровати санитарную сумку с красным крестом, которую привез папа, и стала крест намыливать. Но краска, предназначенная для полевых условий, не сдавалась. Тогда мама просто зашила крест зеленой тряпкой. Отрезала от сумки ремни и пришила две ручки. Всхлипнула в кулачок:

— Вот тебе и портфель, Владик, зелененький…