Робин Фокс - Наша Рыбка

Папа просто взъерошил себе волосы, а потом провел рукой по лицу.

– Как она сейчас?

– Я заберу ее через пару дней из больницы.

– Подожди, ей уже сделали операцию? – воскликнула сестра. – И как это? Удаляют всю грудь? Под ноль?

– Я не знаю…

– Марина! – Мама повысила голос.

– Нет, ну что вы орете на меня. Это очень важно!

– Она немного не в себе. – Я сменил тему. – Врач сказал родителям, что это рак, а они ее обманули, соврали, что какая-то там нестрашная опухоль. А теперь вот… Ей плохо. Она выглядит очень больной и не хочет никого видеть.

Мама встала из-за стола и налила нам всем граппы.

– Не переживай раньше времени. Говорят, эта форма рака не так уж опасна. Если всё вырезали вовремя, болезнь может исчезнуть навсегда.

– Да-да, я знаю, – сразу согласился я.

– А вторая новость какая? – спросила Марина, вдруг приуныв.

Я набрал в грудь побольше воздуха, как будто собирался встать на табуретку и прочитать стихотворение. Конечно, я покажусь им глупым мальчишкой. Еще не повзрослевшим сыночком. Скорее всего, они начнут меня отговаривать, но ласково, с улыбками, изображая понимание. Но я должен решиться.

– Я хочу сделать ей предложение.

Да, провстречавшись всего год. Да, деля постель с третьим человеком. И да, мне только двадцать два, я еще не закончил университет, совершенно не имею понятия, кем я буду работать и как стану доставать деньги. Ну давайте, отговорите меня. Посмотрите, какие у меня шипы.

– О, поздравляю, сын, серьезное решение! – опомнился папа.

– Ты собираешься покупать кольцо, или сейчас… или сейчас это не… модно? Может, ты хочешь сделать это как-то по-другому? – Помолчав несколько секунд, мама вдруг улыбнулась и закивала отцу, словно ища у него поддержки. – Прости, может, я спрашиваю глупости…

Я ошарашенно уставился на них. Папа повторно разливал по рюмкам граппу, Маринка повизгивала «Ой, это так мило, мам, почему у меня такой милый брат?» и уже заливалась слезами не то от жалости к Ясне, не то от восхищения моим поступком. Никто, кажется, не собирался проверять меня на прочность. Шипы не пригодились.

– То есть вы даже не скажете, что я малолетний идиот?

– Мы не считаем тебя малолетним, – успокоила мама.

– Но идиотом – да, – закончила сестра и полезла ко мне обниматься. Мы вообще с ней часто обнимаемся, поэтому привычно переплелись руками и ногами и стояли так долго.

– Нам очень нравится твоя девушка, – заключил папа.

– Ты ведь купишь ей кольцо? – спросила сестра.

– Да, Марин, куплю.

– Ой, а можно я помогу выбрать? Что ты хочешь? Что-нибудь необычное? Я знаю нескольких дизайнеров, они делают украшения из драгоценных металлов.

Нет, я хотел обычное. Обычное кольцо. Белое золото и бриллиант. Крошечный – на который мне хватит скопленных денег. Мне нужно было обычное, совершенно нормальное кольцо, чтобы хоть что-то в этих отношениях было обычным, нормальным. Что-то, что не напоминало бы о нашем триединстве, об операциях, о том последнем случае с Воронцовым. Чтобы в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас. Или в загсе такого не говорят?

Я валялся на кровати. Маринка сидела за столом и клацала по клавиатуре. Повернутый ко мне боком экран мигал, когда она переключалась с одного сайта на другой. Я бы ни за что не подумал, что ее так заинтересуют кольца.

Внутри была стерильная пустота – достижение для людей, увлекающихся медитациями, и до ужаса неприятное состояние – для всех остальных. Но постепенно в этой пустоте под сбивчивый ритм клавиш начали всплывать образы. Убаюканный немелодичными звуками и чередой стрессов мозг выдавал разрозненные воспоминания, будто специально дергая за какие-то струнки нервов. Вот мы сидим на диване бок о бок: я и Петя, а Ясна сверху, на наших коленях. Мы болтаем, лениво потягиваясь и даже зевая. На Рыбке только джинсы с пуговицей у самого пупка. Только джинсы и больше ничего. Темные волосы тонкой вуалью прикрывают грудь. Своевольные пряди рассыпаются и подпрыгивают, вьются по коже змейками, когда она во время разговора передергивает плечами. Воронцов говорит что-то в ответ, и они оба смеются, а я только пялюсь на нее – как природа сотворила такую красоту? Мне нравится даже то, что мы одеты, а она – наполовину нет. Я не могу дать волю желаниям – естественно, сейчас припрутся гости. Так что ее обнаженная грудь – всего лишь небольшая уступка, чтобы, когда мы разойдемся по домам, нам было о чем помечтать.