Робин Фокс - Наша Рыбка

– А разве нельзя подняться самому? – спрашивала Ясна, и я видел, как улыбается Петя, стоя сзади. – Почему обязательно на подъемниках?

– Можно и самому. Но это не наш вариант. Ты не уйдешь далеко с доской такая мелкая. На второй раз устанешь подниматься в гору.

Она взглянула на меня, но я сразу же отвернулся, потому что все еще не привык к ее разным глазам, принадлежащим как будто двум разным людям. Однажды мы расскажем тебе правду о нас – о Дроздовой и о Лерке, – и ты сбежишь. Но не сегодня, не сегодня.

– Сначала пойдем на трассу для новичков, будем учиться, – сказал я.

В этот день было полно людей, небо становилось темно-синим, и мне даже показалось, что на нем видны звезды.

Ясна встала на доску, с любопытством следя за тем, как я застегиваю ее крепления. У меня начала кружиться голова от близости, от того, что я сижу возле нее на снегу, и даже от ее толстого костюма, в котором она была похожа на астронавта.

– В наколенниках совсем не сгибаются ноги, – пожаловалась она, глядя на меня сверху вниз.

– Ничего. – Я ей улыбнулся. – А теперь иди сюда, вставай как я. Да, спиной к склону.

– Спиной? А ведь все ездят боком! Мамочки! Какой тяжелый сноуборд!

– Ну вот, а ты собралась подниматься вместе с ним в гору пешком! Да, сначала надо научиться ездить вот так, – принялся объяснять я, чувствуя себя ответственным и очень серьезным.

– Попой вперед? – Она засмеялась. – А я не упаду?

– Нет, не упадешь, а если упадешь, я поймаю, я буду прямо за тобой.

О, падай! Падай, конечно!

– Ну? Давай, – сказал я.

Мои опасения и одновременно желания не сбывались несколько часов: Ясна не падала и вообще очень быстро все поняла, и уже после двух пробных спусков на пологой горке она побежала вслед за Тимуром и Полиной к крутому склону.

– Не навернись! – крикнул вдогонку Воронцов и сам потопал за ней, но она уже неслась вниз, не очень умело управляя доской.

Но потом она все-таки упала. Упала, когда меня не было рядом, и так долго кувырком летела вниз, что я чуть концы не отдал, увидев все это с высоты. С ней каким-то чудом ничего не случилось, и Петя, подоспевший к ней гораздо раньше меня, только развел руками: она хохотала, совершенно невредимая.

– Ты же могла все кости переломать! – недовольно сказал я, все еще сильно волнуясь. – Теперь никуда не отходи.

Я решительно взял ее за руку и потянул за собой.

– Будем кататься за ручку? – съязвила она, и мне пришлось выпустить ее перчатку под пристальным, тяжелым взглядом Воронцова.

– Нет, но рядом. Идем.

Я повел ее наверх. Она все еще продолжала улыбаться.

– Я поеду первым, а ты за мной. И не перегоняй!

– Какой ты злюка! – Ее замерзшее и раскрасневшееся лицо было прекрасно; глядя на него, на ее колкие, словно с льдинками, глаза, я даже не мог вспомнить, как выглядит Иришка.

На спуске меня обогнал только какой-то крупногабаритный сноубордист, похожий на грузовик, и два дредастых парня в пестрых куртках. Я подумал, что Ясна наверняка осталась наверху с Петей, но она тут же дала о себе знать: с визгом врезалась в меня, и я повалился на спину, совершенно неестественно и неудобно подогнув под себя ноги с тяжелой доской, а она упала сверху. Вместо того чтобы подняться, я обхватил ее руками и столкнулся с ней нос к носу. Я видел ее лицо близко-близко, на фоне зимней черноты и расплывчатых серебряных снежинок, видел ее коротенькую челку, чувствовал, как от ее кожи пахнет морозом и еще чем-то неописуемым…

Я должен был поцеловать ее, я очень этого хотел, но почему-то упустил момент, и она выскользнула из моих рук и побрела к подъемникам, притихнув и поглядывая на меня из-за краешка капюшона.

Когда мы накатались и пошли все вместе ужинать в кафе, ей полностью завладел Воронцов. Она смеялась над его рассказами, но мне, конечно, казалось, что он сильно переигрывает. Его умение превращать всякий произносимый им бред в смешные шутки расположило ее к нему, и все, как я сразу понял, решили, что Петя приударил за Ясной. Это был мой полный провал.

Было шумно; два экрана, один из которых висел как раз недалеко от нашего стола, показывали новости.

– Тебе понравился сноуборд? – спросила Полина у Ярославны.

– Очень.

– Думаешь купить себе?

– Не уверена пока.

Я молча наблюдал за ними, поедая свою картошку фри, и думал лишь о том, почему не решился поцеловать Ярославну. Сейчас все могло бы быть по-другому. Воронцов – тварь – не наваливался бы на нее плечом, чуть ли не обнимая. Она сидела бы со мной. Ей не пришлось бы уворачиваться от его клюва, которым он при разговоре так и норовил ткнуть ее в щеку.