Лариса Миронова - Детский дом и его обитатели

– Механизм, как видим, отлично смазан. И прокуратура, и Минпрос, и газеты – все на стороне воров.

– Так уж и все? – переспрашиваю я.

– А кто не «все», того впихивают, понимаете? Ни им, ни их детям и внукам ходу нигде не будет. Черные списочки уже составлены.

– Но это что-то из области ненаучной фантастики, – возражаю я.

– Реальность. Грубая реальность. Но её не все пока видят. Народ у нас привык видеть в перспективе лучезарное будущее. Нет, не так… «в переспективе», так сейчас говорят, потому что хамьё, которое засело везде и всюду, не умеет слова произносить как правильно. Зато оно знает, как схапать то, что плохо лежит…

– Это ужасно, если всё именно так, как вы говорите, – соглашаюсь я.

– Наш инспектор, мы тут как-то обмывали результаты проверки, даже хвасталась – сейчас в аппарат такого мужика взяли – всё достать может, три раза сидел…

– О?!

– Да. Новые времена – новые кадры.

– Так что Людмила Семёновна? – попыталась вернуть её к истокам разговора.

– А то.

И она протянула мне газету.

– Я должна… провести политинформацию?

– Вовсе нет. Просто к сведению. Там статейку тиснули про «счастливое детство» под крылом педагогини милостию божией.

– И кому принадлежит это крыло? – спрашиваю я, осторожно разворачивая газету.

– Не догадалась?

На треть полосы – портрет нашей директрисы в окружении радостно улыбающихся нарядных малышей…

– Ну что? – не без ехидства спрашивает она. – Как тебе «отличник просвещения»?

– Прическа симпатичная. Ей идёт, когда зачёс направо.

… Ощущение двойственности внушала мне Татьяна Степановна уже давно, но теперь я не сомневалась в том, что от этого человека надо, на всякий случай, держаться подальше. В ней странным образом мирно уживались два совершенно разных человека. Она понимала, что происходит вокруг, и не меньше, чем я, всё это ненавидела. Однако поведение её подчас было таким странным, непредсказуемым, что не начинало казаться, что она меня примитивно провоцирует.

Но если это провокация, то с какой целью? Я ведь не скрывала своих убеждений, была достаточно откровенна в своих суждениях. Что ещё надо было вытащить из меня такого, что могло представлять для них интерес. В кулуарах Татьяна Степановна – что твой пророк! Всё знает, всё понимает. Всех насквозь видит, проступки осуждает… Патриот, коллективист, конечно, трудяга бескорыстная и просто – элегантная женщина. Но стоит появиться на горизонте Людмиле Семёновне или хотя бы Матроне, как она менялась на глазах: тут же начинала двусмысленно подхихикивать (то ли давая понять, с кем мы имеем дело, то ли как бы вступая в негласный сговор с Людмилой Семёновной – против нас). А как она умела подмигнуть поверх головы, а то и вовсе выдать реплику «вне контекста», неподдающуюся никакому разумному анализу. Брякнет двусмысленность – и сидит с каменным лицом. Понимай, как знаешь. А заодно решай – за какую команду играет. Неверное решение может стоить репутации – как минимум.

– Скользкая рыбка, – остерегала меня воспитательница первого класса. – Тоже позвоночная, как и директриса.

– А что их сюда так влечёт? – удивилась я.

– Золотое дно потому что. Сердобольных у нас в обществе много, на сирот все охотно дают. Вот такие вот «передовики» и кормятся от жирного пирога.

– И вы про жирный пирог…

– А как же! – вскинулась она. – Здесь такие средства обращаются! Вам и не снилось.

– Ой…

– Не доверяйте ей, она душка до поры до времени. А как придёт её час – заложит вас с потрохами. Все они одним миром мазаны.

Я вздохнула, но ничего не сказала. Потом спросила:

– Не помните, а что тогда с милицией вышло? Когда воспитатели ходили с письмом по поводу хищения шефских подарков? Мне Нора рассказывала.

– Так это Гапонша наша, Валя, народ смутила, на подвиг повела. Сказала, что у Людмилы Семёновны дома всё лежит. И наши, дуры набитые, пошли. Принципиальность свою демонстрировать. Пошло их четверо, а вернулась в детский дом одна.

– Нора?

– Она самая. Только не в качестве воспитателя отряда, а ночной. Интеллигентную женщину с дипломом в сторожа посадили. И сидит – из упрямства!

– А что случилось с теми… другими воспитателями? – спросила я нетерпеливо. – Где они теперь?

– А кто где. Одна в дурдоме – резко нашли паранойю. У другой волчий билет. В коридоре бегал её пацанёнок, вы же знаете, как они носятся…. Так упал случайно и ударился спиной о батарею. Перелом и всё такое… Акт составили – экспертиза показала: подвергался побоям со стороны воспитателя, причинены тяжелые увечья. А она и пальцем никого не трогала…