Пьер Пежю - Каменное сердце

— Остановите! Остановите немедленно!

Она только что заметила на узкой заснеженной дорожке, под прямым углом отходившей от шоссе, машину Шульца: темное пятно в бескрайнем унылом пространстве.

Вцепившись в ручку двери, Лейла умоляла остановить, но дама в черном бесконечно долго замедляла ход. Выскочив из машины, Лейла побежала назад по шоссе, потом свернула и понеслась через поле, под ногами у нее, под неглубоким слоем мягкого снега, с треском ломались травинки. До автомобиля, который безошибочно узнала, она добежала запыхавшаяся, поскользнулась и сильно стукнулась о кузов. Дверца была не заперта. Салон пуст, но и все, чем была завалена и загажена машина, тоже исчезло. Плитка, мешки, остатки еды, одеяла, одежда, посуда — все, должно быть, где-то брошено. Багажник тоже совершенно пуст. Ничего не осталось. Сиденья вычищены. Ключ зажигания на месте.

Лейла огляделась, напрягая зрение, стараясь высмотреть что-нибудь в этой белизне. Бледное, очень низко стоявшее солнце силилось разогнать туман. По снегу ползли едва-едва золотившиеся пятна, но ни одной фигуры, ни одной тени, ни единой живой души. И там, на дороге, уже не было большой машины, битком набитой корзинами. Лейла прибежала сюда с рюкзаком, и теперь он ей мешал. Она уже собиралась вернуться на шоссе, но вдруг увидела на снегу отпечаток грубой подошвы. Потом второй. Ровная цепочка следов тянулась через поле. Чувствуя в горле комок, она пошла по следам, по пологому склону, который уводил ее все ниже и ниже, к затянутому тонкой коркой льда побелевшему пруду, на поверхности которого стеблями тростника был выведен загадочный текст.

Вскоре Лейла увидела в самом низу каменное строение с провалившейся крышей, поросшей белым кустарником. Совсем маленький сказочный домик, словно на старинной гравюре. А рядом с ним две белые лошади, замершие в морозном воздухе морда к морде. Из ноздрей клубами вырывался пар, гривы и хвосты неприметно шевелились. Пара лошадей-мечтателей. Пара лошадей-часовых.

Следы, разумеется, вели к хижине. При виде лошадей Лейла остановилась. Она была уверена в том, что Шульц там, в домике. Она уже приготовилась бежать туда, к нему, ворваться внутрь, молить его сделать еще одно усилие, уйти отсюда вместе с ней. Его вылечат. К нему еще вернутся силы и вкус к жизни. Ей предстало видение. Она отчетливо видела сквозь камень этого незнакомого человека, лежащего на неровном дощатом полу. Он подстелил одеяло и лег. Его окружили дрожащие стрелы скудного зимнего солнца. В этом каменном укрытии, под защитой соломы и отсыревшего дерева, было не так холодно. Шульц лежал совсем неподвижно, с открытыми глазами, вытянув руки вдоль тела. Он уходил в небытие. Он себя отменял. Смирно лежал, ни о чем не думая.

Лейла сделала еще три шага и остановилась. Лошади почуяли ее присутствие, но по-прежнему стояли неподвижно, уткнувшись друг в друга лбами. Лейла долго оставалась рядом с этими двумя белыми существами. Они все трое были сообщниками, связанными тайным соглашением. Под вечер, когда стало смеркаться, девушка подняла воротник куртки, повернулась спиной к двум стражам каменного укрытия с лежащим человеком и снова отправилась в дорогу.

«Ты увидишь, дорога ничего не значит», — сказал ей Шульц.

Какая дорога?

Хватит! Я мог бы остановиться здесь. По крайней мере, думал я, складывая листки, я избавил Лейлу от необходимости присутствовать при нескончаемой агонии, а главное… «трогать мертвое тело». Между этой девушкой, такой юной, и этим мужчиной, чей путь подошел к концу, я установил если не понимание, то, во всяком случае, согласие или тихое сообщничество. Ну ладно, так оно и лучше.

Затем я два дня и две ночи, не отрываясь, перекраивал остальную часть истории до тех пор, пока волшебная рукопись не была готова принять Лейлу.

Сидя в одиночестве на этой террасе среди вечерней прохлады или дневной теплыни, я сражался с бумажным спрутом, липнущим словами, с его щупальцами возможностей и невозможностей, которые опутывают вас, изматывают и убивают.

Эллен, поначалу говорившая, будто радуется, видя, что я занимаюсь сочинительством, пока она сидит с книгой неподалеку от меня, под пыльной оливой, или совсем одна гуляет по городу, в конце концов заскучала, я прекрасно это видел. Она кое-как скрывала это от меня, но было очевидно, что она скучает. Как-то, сделав очередной перерыв в работе, я застал ее на другом конце террасы с прижатым к уху мобильным телефоном, который она забрала из грузовичка. Озабоченное, беспокойное лицо. Почувствовав, что я вступил в «финальную стадию», она подошла к моему столу.