Пьер Пежю - Каменное сердце

Он был почти уверен в том, что Лейла ничего не заметила. Затолкал конверт в карман пальто. Возбуждение прогнало страх. Он не мог опомниться — надо же, ему досталось столько денег!

Потом, когда вел машину, он то и дело совал руку в левый карман. Ему не терпелось остаться одному, чтобы узнать, сколько там в точности. Лейла, сидевшая рядом с ним, безмолвствовала, и он не мог понять, было ли ее молчание неодобрительным, или девушка просто-напросто устала. Она обхватила руками стоявший у нее на коленях рюкзак и смотрела туманно. И в конце концов так и уснула, уткнувшись лбом в рюкзак.

Остановив машину у бензоколонки, Шульц побежал в туалет. С ума сойти! Даже когда у него была работа и ему прилично платили, такую сумму он смог бы заработать лишь за несколько лет. В этой махонькой стопочке заключался огромный кусок бытия. Еда, жизнь, здоровье, тепло, куча всяких вещей и удовольствий, а еще, разумеется, случай возобновить отношения с людьми, возможность дарить, выбирать и решать.

Шульц, отпиравший дверь, был уже совершенно другим человеком. Человеком, который был не чета даже и тому, кем он был прежде, когда положение его было завидным. Ему захотелось, перед тем как вернуться к Лейле, сделать несколько покупок, ради удовольствия платить наличными. Первым делом он набросился на съестное: сласти, огромные сандвичи, коробки дорогих шоколадных конфет. Ему хотелось бы побаловать себя чем-нибудь бесполезным, но по бешеной цене, да только здесь была сплошная дешевка. Он выбрал аптечку первой помощи, часы, нож с несколькими лезвиями. Прихватил миниатюрную машинку в прозрачной коробочке, ярко-красную «Феррари» со вставшей на дыбы черной лошадкой на желтом фоне. Положил ее вместе со всем прочим на прилавок, раздумывая, не заподозрит ли чего кассирша, когда он протянет ей крупные купюры. Полусонная девица отсчитала ему сдачу. За порогом у него закружилась голова, недомогание вернуло его к действительности, напомнив о том, насколько он ослаблен и истощен, но обладание такой кучей денег волшебным образом смягчило его положение.

Пассажирка по-прежнему спала в машине. Он подумал, что надо бы поскорее от нее отделаться, но она стала первым за долгое время человеком, с которым у него были хоть какие-то совместные приключения. И потом, у этой девочки глаза по-особенному блестели, этот блеск притягивал Шульца, и вместе с тем ему было не по себе. Он чувствовал, что спутница еще нужна ему. По меньшей мере на несколько дней.

Проснувшись, она оставалась угрюмой. Шульцу пришла в голову мысль.

— Слушай, ты, кажется, хотела ехать на юг. Ты что-то говорила мне про Марсель. Про бар, где ты кого-то знаешь. Если хочешь, я отвезу тебя туда. Мне тоже надо на солнце!

Он вполне мог бы без всяких объяснений дать ей немного денег, чтобы она купила себе билет на поезд, попрощаться и пожелать удачи или просто высадить ее здесь и свалить. Но он больше не мог вынести одиночества, и потом, он испытывал дурацкое желание показать этой девчонке, знавшей его только в беспросветной нищете, каким был прежний Шульц. Господин Шульц!

— Мы не сразу поедем. Мне надо еще кое-что сделать. Мне нужен по меньшей мере день. Ты пока можешь остаться здесь, в машине, можешь сегодня в ней переночевать. Она все равно на ладан дышит. Если ты не против, давай встретимся завтра в середине дня, я буду готов к отъезду.

Шульц бросил старую машину вместе со всем барахлом, которым она была нагружена, на стоянке позади маленького вокзала. Перед тем как вскочить в пригородный поезд, сказал Лейле:

— Если завтра ты еще будешь здесь, обещаю отвезти тебя туда, куда тебе хочется. Дождись меня, и ты увидишь, увидишь… До встречи…

И подарил ошеломленной девочке все купленные им мелочи, даже «Феррари» в прозрачной коробочке.

Назавтра в середине дня большая сверкающая черная машина остановилась рядом с той, в которой все еще, но все более нетерпеливо ждала Лейла. Увидев вышедшего из машины человека, девушка едва не пустилась наутек: она не узнала своего позавчерашнего спасителя и приняла его за полицейского в штатском. Однако над ней склонился все тот же Шульц, хотя и неузнаваемый. Она немного успокоилась, но ее поразила странная улыбка на лице этого нового человека. Неопределенный оскал, в котором смешались легкая надменность, простодушное мелкое тщеславие реванша и презрительная жесткость, свойственная тем, кто придает непомерное значение внешним признакам богатства. Какая метаморфоза! Шульц был одет в добротное пальто. На руках перчатки. В просвете кашемирового шарфа виднелся красивый галстук. Ботинки новые. Гладко выбрит. Волосы подстрижены. Его крайняя худоба теперь не бросалась в глаза, и надо было подойти очень близко к нему, чтобы разглядеть у него на коже, долго остававшейся неухоженной, следы раздражения или ссадины.