Юрий Кондратьев - Просто жизнь. Одна из миллионов

Получив вторую такую же зарплату, задумался. Надеяться, что бухгалтерия перевоспитается? Глупо. Начинать жаловаться? Еще глупее, выкинут в два счета, прописки и впрямь нет. Да и у жены на работе что-то непонятное. С какого-то момента директриса волком смотреть стала. И теперь ни об общежитии, ни о постановке в льготную очередь никакой речи и быть не могло. Хотя совсем непонятно, какая собака ее укусила. Или то, что даже дети в школе стремились к ней на уроки попасть? Несколько родителей даже своих детей в ее классы перевели. Неужели из-за этого? Ну а она-то при чем?

Собрали с женой семейный совет. Так что делать будем? Утирать плевки и кланяться? Никогда. Заработать же денег хоть на самое дешевое жилье, чтобы получить прописку, это нереально. Решили двигаться к тому, от чего вроде уже почти отказались — к эмиграции. Может хоть там своими станем? Ну нельзя же всю жизнь отверженными быть! Ведь находят же многие эмигранты свое счастье на чужбине? Сколько вон счастливых историй наслышались. Так стоит ли здесь города менять? Ведь нет никакой гарантии, что в другом городе нас так же не обласкают.

Однако, двигаться к своей цели, это значит бесконечные походы по Москве. Нужно много времени, а где его брать? К счастью, ее зарплаты в школе и приработков вполне хватит нам на выживание, значит мне надо уходить с завода и браться за дело вплотную. Решено.

Не хотелось вновь прощаться с хорошим коллективом, но ребята меня поняли. Даже начальник отпустил безо всякой отработки. Поставил отвальную, как положено по неписанной рабочей традиции. Ребята взяли с меня обещание, чтобы обращался к ним за помощью если нужда возникнет. На том и порешили. Начальник тоже обещал взять с удовольствием, если вернуться надумаю.

Впрочем, со школой тоже решили расстаться. Пригласили жену в частную школу, обучать взрослых, работников одной хитрой местной фирмы. Солидный бетонный кубик, утыканный повсюду камерами и с большой охраной. Молодые ребята и девчата, которых готовили к торговле продукцией этой фирмы, кожаными изделиями. Ребята учились с удовольствием, очень активно. Но то, что они иногда рассказывали о своей фирме, меня просто шокировало. Оказывается, каждое утро они должны были хором совершать молитвы Аллаху. Услышав такое, я просто онемел от удивления. Что-то неладно в «датском королевстве». Заставлять христиан такое проделывать? Зачем? Не-е… Что-то здесь не то…

Начались бесконечные скитания по Москве. Посольства, консульства, эмиграционные фирмы… По всем требованиям и баллам мы проходили запросто, имели даже больше чем требуется, но! Так или иначе требовались хоть минимальные деньги, хоть 5-10 тысяч зеленых. А вот их-то у нас и не было. Голова уже отказывалась соображать. Все чаще и чаще заползала в нее очень нехорошая мысль.

Как-то с одним знакомым парнем разговорился. Он тоже оказался в очень тяжелом положении. Заложил свою квартиру и открыл платную стоянку. Откуда ему было знать, что его просто «кинули»? Что местный райисполком задним числом это место уже присвоил? Вложил он деньги, обустроил место, раздал взятки, а ему бумажку в нос — Государственное! Вот так и остался он на бобах. Квартиру мафия отняла за долг, а его с женой на улицу. В общем, зол он был страшно, тоже хотел этих чиновников пострелять, но вот жена… И зная, что обворован остался, решил на преступление пойти, чтобы хоть что-то вернуть. Замыслил он обменный пункт ограбить. Конечно, вначале он меня прощупывал долго, но потом понял, что я тоже в положении таком же, безвыходном, и решился со мной поговорить. Он уже долго присматривался к одному пункту. Сказал, что там нет видеокамер, может быть наименьшее сопротивление, только один охранник, пожилой. Если он за оружие не схватится, то все пройдет нормально, ну а если схватится, то… больше ничего не останется — стрелять на поражение.

Трудно на такое решаться. С одной стороны жизнь незнакомого человека, ну а с другой? Кто нас в такие ловушки загнал? Государство. Вот пусть у него совесть и болит, оно нас в волков превращает. И если надо выжить, а кто-то на пути стоит — он сам это выбрал, за риск деньги получает. О семье его и детях думать? А о нас кто думал?

Однако, меня останавливало другое. Если не получится, так и это не самое страшное. Пустить пулю в себя успею, живым не дамся. Смерть? А что в ней страшного? Разве не под ней мы ходили все эти годы? Каждый день, каждую секунду? Так она уже лучшей подругой стала, за эти годы. А разве ЭТО жизнь? Чем так жить, быть бездомной собакой которую все кому не лень пинают, уж лучше и впрямь уйти туда, где забот нет. А жена? Что с ней будет? Ведь я же за нее отвечаю, она мне свою судьбу доверила. Что с ней будет? Наверное, первый и единственный раз я пожалел, что с ней в жизни встретился. Трудно решиться. Понимал я, что если все и получится, это последний шаг, после которого я навсегда волком останусь, от людей уйду. Даже если она и не узнает, то что я себе скажу? Смогу ли с этим жить? Ведь было бы это в Грозном, да это шакал был бы, так там и задумываться нечего. Не люди это — хуже зверей! Но ведь это же русский?!!! Неужели я вернулся в Россию, в СВОЮ страну, чтобы убивать СВОИХ? Неужели я совсем озверел? Неужели совсем нет никакого выхода?