Александр Лонс - Темный Город…

— Что-то я уже слышал об этой выставке. Еще была там такая картина: мальчик, ласкающий писающую девочку.…

— А, ну да, столько шуму было. Так вот, ты же знаешь, что я человек не из трусливых, — продолжал Брэд, закуривая сигару, — ты не против? Никак не брошу, а пора бы уж, вредная привычка. Так вот, мне как-то не по себе там стало. Это я понимаю — искусство! До костей продирает! А вот пример уже из другой, так сказать, оперы, но с той же выставки. Просто на стуле сидит голый мужик со всеми подробностями. Жирный такой и пузатый дядька, типа меня, и все, ничего больше. Обычная фотография. Ну, вот ты, Алекс, мне скажи — как это понимать? Я, с собой в главной роли, таких «картин» могу сотню за пять минут изготовить. Я тебе прямо скажу — в искусстве ни черта не смыслю, да и не мое это дело, но ты-то должен знать: это ж твоя первая специальность. Да и сам раньше фотографировал, и рисовал как-никак…

— Откуда обо мне такие сведения?

— Знаю. Вот скажи, эти вот «произведения», как та фотка с голым толстяком — это всерьез или просто так, чтобы деньги из дураков вытягивать?

— Понимаешь, Брэд, полностью объективным в этом вопросе я быть не могу. — Я неопределенно пожал плечами, перекатывая в ладонях стакан. — Я тут не специалист и не арткритик. Мне трудно об этом говорить, потому, что я сам не художник и не фотограф… теперь. Очевидно, есть среди них и шарлатаны… есть и просто люди, подходящие к искусству с совершенно иной позиции. И потом. Они считают себя правыми, для них такое поведение естественно. Вообще, эта выставка была рассчитана на подготовленного зрителя.

— Но ты-то сам? — Брэда почему-то сильно интересовала эта тема. И чего он ко мне пристал? Я что сюда, пьянствовать пришел? Или может вести арт-диспуты? — Что думаешь?

— А что я? — я деланно засмеялся и стал размешивать лед в стакане. — В первом случае все ясно. Для меня в искусстве нет другой дороги, кроме сюрреализма. А вот во втором… Вообще-то лично я не считаю таких авторов талантливыми, но не мне их судить. В лучшем случае они просто хорошие, профессиональные ремесленники. Но, ты знаешь, — я снова пожал плечами и, криво усмехнувшись, сделал глоток, — очевидно, эта точка зрения уже слишком устарела. Что делать, Брэд, по-видимому, я несколько поспешил со своим появлением в мир. Рано родился. Похоже на то, что мы с тобой не понимаем кое-каких современных направлений.

Брэд молчал, подбрасывая на ладони блестящую платиновую зажигалку в форме фаллоса.

— Черт его разберет, — задумчиво сказал он, бросив наконец зажигалку на стол, — но я не считаю, что нужно валить в одну кучу всю публику. Среди нее тоже попадаются разные типы. Одни любят сюрреализм, другие вообще ничего не любят, а только за модой следят. Это новомодное увлечение реализмом, должен сказать, до меня как-то не доходит. Не верю я в него — и все! Какое тут может быть искусство? А? Это, скорее всего, просто погоня за престижем. Покупают, потому что некто важный и влиятельный сказал, что круто и модно. Обеспеченные люди в искусстве обычно хреново разбираются, — люди моего типа, хочу я сказать, — а покупают они то, что покупают все. То, что престижно, и тут без вариантов. Понятно, есть и какие-то другие… У меня вот, как ты знаешь, много всяких разных знакомых, и есть среди них очень обеспеченные люди — по-настоящему богатые даже в заокеанских масштабах. Ну, у них тоже висит все это современное реалистическое дерьмо — но где висит? Там, где тусуется всякий приходящий народ. На виду, понимаешь? Это как вывеска, как афиша, а на самом-то деле они, конечно, прекрасно понимают, что все это ложки говна не стоит. Взять хотя бы аксакала, — он назвал фамилию, — знаешь, небось, лекарственный король? У него еще здоровенные такие рекламы на крышах домов…

— Ну, да, видел, конечно. И что?

— Просто вспомнилось, — усмехнулся Брэд. — Так вот, у старика одна из первейших в мире коллекций Сальватора Дали.

— Сальвадора Дали, — невольно поправил я.

— Ладно, пускай так, ты вообще на мое произношение плюнь, я ведь академиев не кончал. Так вот я и говорю — у старика коллекция — одна из лучших в мире. Все подлинники, я-то был у него в загородном доме, в интимной, так сказать, обстановке, все сертификаты видел. Посторонние там не бывают вообще, так что разыгрывать из себя «передового» ему там ни перед кем не надо. Ну, перед очередной любовницей, разве что. А в городском доме висит все это дерьмо — современный реализм. Старец сам мне жаловался — я, говорит, когда мимо прохожу, глаза зажмуриваю, от одного взгляда тошно становится. А сколько миллионов кредитов он в это дело вбухал? И для чего? Чтобы прослыть прогрессивным, модным и современным, только и всего. Ни для чего больше.